— С чем поедешь? — спросила бабушка.
— Мужнину одёжу собрала да соль. Солить всё равно нечего. Ребятам вот карточку дали на две недели — будут с твоей Варюшкой за супом ходить. Ты им талончики на каждый день отрывай, а то потеряют — пропадут. Вернусь — поблагодарю.
Бабушка молчала.
«Чего она молчит? — думает Варя. — Жалко ей, что ли, талончики отрывать?»
— Баловать они не будут, присмотри! — просила Васькина мать.
— Страшно ехать-то, нездоровая ты, — сказала бабушка. — Ну ничего, бог милостив! А за ребятишками посмотрю.
Бабушка махнула рукой.
Они поцеловались с Пелагеей и заплакали. Варя отвернулась. Ей тоже хотелось плакать, но она стала дуть на окно — отдышала маленькую круглую отталинку. За окном было темно, и она ничего не могла рассмотреть.
За стеной заплакал Санька.
— Иду! — крикнула Пелагея.
Утром она ещё раз попрощалась с бабушкой и пошла на вокзал.
— Как она доедет? Какие теперь дороги! — вздыхала бабушка.
Пелагея уехала. Бабушка забрала её ребят к себе в комнату, чтобы не топить две печки.
Теперь бабушке приходилось зарабатывать на четверых. А работать было очень трудно. Кто теперь шил обновки? Только в бывших богатых домах срочно перешивали нарядные пальто на простые жакеты, чтобы быть незаметнее на улицах и в очередях.
Ребята жили дружно. Варя занималась с Саней. Ей нравилось, что она должна ухаживать за маленьким. Только жалко, что Санька не девочка: ему и косички не заплетёшь, и в лоскутки играть не хочет — давай ему чурочки да жестянки.
В столовую ребята ходили все вместе.
— Нам на троих, — говорила Варя, протягивая в окошечко синий кувшин.
Им наливали полный. Когда суп был погуще, они наедались.
Однажды на улице их встретил Чапурной:
— Ну, буржуи, как дела?
— Живём! — ответил Васька. — Вот, супу дали.
— Мать-то не вернулась? — спросил Чапурной.
— Нет ещё.
— Ты не балуй, Васька, — сказал Михаил Алексеевич, — а то Федосья от вас откажется.
— Она не откажется, — сказала Варя. — Мы и живём теперь вместе, а Васька слушается.
— Это хорошо.
Чапурному было с ребятами по дороге, и пока они шли до фабричного двора, разговорились.
— Мы вчера на митинге были, — рассказывал Васька. — Народу было — тьма-тьмущая… С музыкой был митинг!
— Что же вы там, на митинге, поняли?
— Всё поняли.
— Ну всё-таки? — расспрашивал Чапурной.
— В солдаты записываться надо — вот что поняли, — ответил Васька.
— В солдаты! Что же, так втроём и запишетесь?
— А вы, дядя Миша, не смейтесь. Думаете, я не понимаю! Я всё понимаю. — В голосе у Васьки послышалась обида. — Теперь всем надо воевать, чтобы буржуи нас не одолели. Сами вы, дядя Миша, говорили, что охота буржуям всё обратно забрать.
