Для полного счастья не хватало костра. Лопать моллюсков и земноводных сырьём – как-то непривычно. Да и раков, пусть без пива, надо готовить.
Повезло, что Кириллович – мужик запасливый. Он извлёк из кармана мятый коробок. «Оборонщики», когда обыскивали, на спички не покусились.
Я взял трофейный нож – хороший, армейского образца и под деревом, вдали от берега вырыл глубокую ямку. Кириллович тем временем натаскал сухих веток и сучьев – здесь их было много. Нагрёб палых листьев. Добавил шишек и хвои из под ближайшей сосны.
Я срезал длинных веток и смастерил нечто вроде стойки. Развесил ещё влажную одежду над ямкой. Пусть сохнет и одновременно маскирует наш костёр с воздуха.
Теперь можно разводить огонь.
Спички вероятно отсырели. Пару штук пыхнули и сразу погасли. Наконец, удалось поджечь горку хвои и щепок. Занялись листья. Пламя перекинулось на мелкие веточки.
Я надломил несколько палок и выложил их в виде трубы – так, чтобы концы покоились на краю ямки, образовывая аналог дымохода. Сейчас ещё светло. И незачем за многие километры оповещать о том, что здесь горит костёр.
Вышло удачно. Серые клубы потянулись вдоль надломленных веток. Струйки дыма уходили вбок и рассеивались в воздухе.
Пусть немного прогорит. Ужин будем готовить на углях.
Куда старик запропастился? Отправился искать грибы и ягоды? Лучше бы наблюдал за костром. Пока не стемнело, я бы успел ещё собрать дров…
Огляделся по сторонам. И увидел приближающегося Кириллыча. Он вышагивал с видом триумфатора. А в руках у него были две грязные консервные банки.
Можно сказать, дело шло на лад. Кроме очага мы обзавелись кухонной утварью. Банки оказались хоть и ржавые, но довольно вместительные. Мы их аккуратно отмыли в реке.
– Интересно что там было раньше? – сказал Кириллович, задумчиво рассматривая пустую банку, – Зелёный горошек? Или жирная свиная тушёнка? Кто знает? Кто даст ответ? – он трагично вздохнул, – Никто. Этикетки не сохранилось.
Я улыбнулся:
– Подобный монолог уже где-то звучал…
– Да? – удивился старик.
– Но, кажется, не о тушёнке. А о бедном Йорике.
– Да, бедный… – серьёзно кивнул Кириллович, – Я раньше не понимал. А теперь уверен – он с голодухи загнулся. Шекспир верно отразил социальную обстановку. За это мы и любим его творчество.
– А как же Гамлет? – удивился я.
– А что Гамлет? Зажравшийся принц. «Быть или не быть?» – тоже мне вопрос.
Через пару минут, ответ на самые глубокие философские вопросы уже готовился на костерке. Ножом мы сделали отверстия в банках. Продели через них веточки и подвесили над огнём: раков – в одной, выпотрошенных лягушек – в другой. Раковины беззубок сунули в угли.
