Стук колес кареты по булыжникам заставил Клементину подбежать к окну.
– Быстрее, мама, потуши свет.
Маленькая черная двуколка катилась вниз по улице, ныряя то в тени, то в свет от уличных фонарей. Коляска выглядела потрепанной и забрызганной грязью, и ей недоставало верха, но Клементине она представлялась не менее волшебной, чем позолоченная карета, запряженная белыми единорогами. Девушка уронила одну спичку и сломала другую, прежде чем удалось зажечь свечу, после чего дважды махнула огоньком в окне и потушила. Затем схватила тяжелый саквояж. Она забила его до отказа — ведь не угадаешь все, что может понадобиться в такой глуши как Монтана. Клементина чуть было не рассмеялась вслух. Он приехал! Все-таки ее ковбой за ней приехал!
Она отвернулась от окна. Тени скрывали лицо матери, но Клементина услышала резкий вдох, словно та подавляла собственные невысказанные слова.
– Иди с радостью, дитя, – напутствовала Джулия. Она положила руки на виски дочери и крепко сжала ее голову. – Иди с радостью.
Клементина еще мгновение помедлила в неловких объятиях, прежде чем отстранилась. Но у двери обернулась.
– Прощай, мама, – тихо сказала она этой женщине, своей безмолвно стоящей матери, тени среди теней.
Бесшумно шагая по толстому ковру в коридоре, она прижимала тяжелый саквояж к груди, чтобы он не бился об обшитые панелями стены. Но лестница для слуг была узкой и витой, и Клементина наступила носком на подол юбки и споткнулась, выронив свою ношу. Саквояж грохнулся и загремел прямиком в кухню, а в полете раскрылся, и все содержимое вывалилось. Шкатулки с безделушками, скатанные в шарики батистовые чулки и щипцы для завивки закатились под большой блочный стол за ящик со льдом для продуктов, затерялись среди ведер с углем и топленым жиром.
Дыхание Клементины участилось. Она наделала достаточно шума, чтобы разбудить весь Бикон-Хилл и, конечно же, отца. Отец... Беглянка запихнула то, что смогла быстро найти, обратно в саквояж, сумев закрепить только одну застежку.
Бледное лицо Клементины отражалось в ряде днищ медных тазов, когда она бежала к двери, ведущей к конюшне на заднем дворе, куда должен был явиться ее ковбой, увидев условленный сигнал. Каблуки стучали по кирпичному полу. Мешочек с монетами подпрыгивал в кармане, сильно ударяя по бедру.
Задвижку заклинило, и Клементина ушибла костяшки пальцев, пытаясь ее сдвинуть. Дверь скрипнула как ржавая цепь, когда ее наконец-то удалось распахнуть. Клементина вывалилась на веранду и, спотыкаясь и задыхаясь, предстала перед рослым мужчиной, казавшимся еще выше из-за высокой тульи широкополой шляпы.
