— Вся надежда на милость Всевышнего, — ответил после длинной и неприятной паузы епископ.
Помрачнев, поскольку такой ответ не означал ничего хорошего, Марк подошел к кровати. Вид у Флои был не из лучших. Зеленые пятна на лице не исчезли, а слились в одно, и теперь все лицо девушки приобрело зеленоватый оттенок.
— Состояние не улучшается, — раздраженно проговорил Харис. — Ей только хуже. Болезнь не опасна для жизни, но может тянуться недели, а то и месяцы.
— Ты же говорил, что, став аделианкой, она будет исцелена.
— Исцелена от заклятия, но не от болезни. С болезнью придется разбираться по-другому, — пояснил Харис, негодуя. — Проклятый колдун! О Небеса, подарите мне с ним встречу, чтобы обломать его поганый посох об его голову!
— Помолчи, Харис, — шепотом приказал епископ.
Хранительница небрежно бросила сумку и меч на стол и каким-то странным стремительным движением оказалась у изголовья Флои, будто на ее глазах тонула жертва морской стихии. Взяв ее руку, хранительница приложила ее с своей щеке и так просидела несколько минут в каменном молчании. Когда она подняла голову, Марк заметил, что ее глаза заблестели от слез. «Она же совсем не знает ее. Не слишком ли эмоционально для человека, живущего в одиночестве?» — задумался Марк.
— Брат Ортос, давайте молиться, — предложила хранительница с такой дикой решительностью, что возразить ей не посмел бы никто.
Епископ охотно кивнул головой, будто только и ждал этого предложения. Его руки сжали другую ладонь Флои, а губы зашептали слова молитвы. Хранительница твердо вторила, но в ее голосе Марк с удивлением уловил надлом плача. Твердость и нежность, воинственность и сокрушенность, осуждение и понимание — абсолютно разные, даже противоборствующие чувства сплелись в ее молитве, слов которой Марк не расслышал, уловив лишь вихрь ее переживаний.
Хранительница неожиданно обняла Флою за шею и прижала к себе, продолжая что-то шептать в том же стремительном животворящем русле.
Почувствовав себя неудобно, Марк отошел к окну, стараясь не вслушиваться в слова молитвы: что-то глубоко личное, очень глубокое и сокровенное лилось из сердца хранительницы. Эта необычная молитва его и вдохновляла, и смущала.
— Да свершится милость Твоя, — прошептали вскоре епископ и хранительница, а Флоя глубоко и отрывисто задышала.
— Она исцелена, — уверенно сказала хранительница. — К утру исчезнут все признаки болезни.
Почувствовав прилив надежды, Марк взглянул на лицо Флои: оно по-прежнему было зеленовато-мертвым, но кое-где уже пробивался розоватый оттенок. Правда, ему могло и показаться в тусклом свете лампады, но уверенность в счастливом исходе, появившаяся после молитвы, подсказывала, что хранительница права.
