— Отец еще ничего не знает.
— Мой прямой долг все это ему сообщить.
— Бесполезно; сейчас я ему все сама расскажу.
Елена принялась читать, и Нишетта заметила, как задрожали ее руки, а лицо покрылось ярким румянцем, и почти слышала сильное биение ее сердца.
— Как он любит меня! — вырвалось у Елены во время чтения.
— Я-то здесь зачем, скажите на милость? — рассуждала Анжелика. — Все устраивают без меня, и я ни на что не смотри!
— Скажите, чтоб г-жа де Пере потрудилась завтра приехать к отцу. Я его предуведомлю. Вы всему этому виною, — прибавила Елена, не сомневавшаяся, что Нишетта была действующим лицом в этой драме.
— Должна ли я сожалеть об этом? — спросила гризетка.
— Нет, — отвечала Елена, — потому что я никогда не забуду, что вы принесли мне письмо это. Передайте г-же де Пере слова мои и прибавьте, что, простившись с вами, я пошла прямо в кабинет к отцу.
С этими словами Елена положила под корсаж письмо Эдмона и отправилась к доктору.
— Отец, добрый отец! — сказала она, усевшись у него на коленях. — Мне нужно поговорить с тобою о важном деле.
— Ты меня пугаешь, — отвечал доктор, смеясь. — В твои лета важное дело? Что ж это за дело такое?
— Отец, — отвечала Елена серьезно, — я люблю.
— Ты любишь? — протянул несколько озадаченный доктор.
— Да, я люблю, и он меня любит; я пришла предупредить вас: завтра приедет его мать с предложением.
Доктор с возрастающим изумлением посмотрел на дочь.
— И ты сама все это устроила? Одна?
— Да.
— Что ж это за молодой человек? Полагаю — ты любишь молодого. Как его зовут? Если он достоин быть мужем моей дочери, почему же нет? Но он должен быть достоин тебя, дитя мое, я не отдам наобум своей дочери, за которую каждый день благодарю Бога.
— Это Эдмон де Пере, отец.
— Эдмон де Пере? — заметил Дево, уже забывший своего нового пациента.
— Как вы забывчивы, — сказала Елена, указывая рукой на лежавшую на столе карточку Эдмона.
— Это тот молодой человек, что приходил ко мне лечиться… дня два тому назад? — спросил Дево, указав на карточку.
— Тот самый, отец.
— И он… он тебя любит?
— Любит.
— Давно любит?
— С тех пор, как увидел меня.
— Давно это было?
— Четыре дня.
— И ты тоже любишь его, разумеется?
— Так же, как и он.
— С того же самого времени?
— Да, отец.
— Ты, мой друг, помешалась.
— Я в полном рассудке, отец, клянусь вам.
— Да ведь знаешь же ты, что нельзя тебе быть женою де Пере?
— Почему же нельзя?
— Потому, что де Пере через три года умрет, потому, что я это знаю и не могу согласиться отдать дочь свою за человека, который через три года оставит ее вдовою, с детьми, пораженными одною с ним болезнью. Согласись, что это вздорная, ребяческая выдумка, и нечего говорить об этом.
