В то время среди мужской половины земного шара были в моде брюки-клеш от колена, вроде матросских. Чем шире клеш, тем «хипповее», но:
— Двадцать два на двадцать семь, больше не выйдет! — говорил сочувственно миниатюрный шустрый мужчинка, главный закройщик в поселковом швейном ателье, показывая на выбор разноцветные рулоны материи. — Ширины маловато…. А коль так хочется, бери двойную длину.
Бери двойную, легко сказать! Двойная длина — это же и двойная цена, а тут на одну еще, попробуй-ка, выпроси у матери денег… И только потом, когда эта мода начала отходить, в ателье неожиданно завезли очень недорогую материю, очевидно не кондицию, но с незаметными глазу дефектами. Генка-Артист заказал себе сразу двадцать два на пятьдесят.
— Даже и закройщик сначала не брался! — рассказывал он впоследствии. — А потом… ладно! Мол, и самому интересно, что из этого получится.
— А с модой как? Дал тут Генка маху?
— Да знал я, знал… Так ведь двадцать два на пятьдесят! Два года мамка денег жилила.
Интересно, что сам он на сей раз покрасовался в своей обновке только до первой поездки в город к замужней сестре, потому как вернулся оттуда хоть и в тех же брюках, но уже перешитых по новой моде. Однако почин его успели подхватить привычно, и еще долго после дивились приезжие, наблюдая на поселковых улицах такое неимоверное количество, вроде бы, повсеместно давно отживших свое суперклешей:
— Мореходку, что-ль, тут у вас на Немне открыли?
Если бы в поселке с самого начала его тысячелетней истории вели собственную книгу рекордов Гиннеса, то в ней бы непременно оказался и Генка-Артист. Навряд ли кто-либо в близлежащих окрестностях заинтересовался девчатами в столь юном возрасте — и не втайне, а всерьез. Еще в шестом классе он показал Витьке, своему приятелю хорошему и постоянному соседу по парте маленькое фото с симпатичной улыбчивой незнакомкой. Спрятав затем, между прочим, заметил:
— И тебе бы давно пора завести!
А спустя год он влюблялся так часто, что обычно даже не успевал до конца разобраться со своим предыдущим увлечением. Любовные похождения были для него чем-то вроде увлекательнейшей игры, бесценным достоинством которой было то, что игра эта никогда не могла наскучить… Не раз замечали приятели как, проводив одну девчонку, он возвращался снова в ДК и уже подкатывал к другой.
— Разве одной, Генка, вчера было мало? — интересовались назавтра.
— Ну-у так… разного товара надо в жизни испробовать.
— Так, может, и не предел?
