— Ах, это. Что мне с ним делать-то теперь? — Он тяжело вздохнул и все же сунул кольцо во внутренний карман пиджака. — Как все вышло неправильно. Глупо. — Романов остановился у двери и беспомощно смотрел на Реваева. — Понимаете, Машка, конечно, стерва была та еще. Но в ней всегда кипело столько энергии. Я, когда ее встретил, уже совсем потухший человек был. С женой развелся давно, сын вырос, сейчас в Австрии живет. Бизнес весь отлажен, давал неплохо, а больше мне и не надо было. Мне, понимаете вы меня, вообще ничего не хотелось уже. А с ней я как помолодел. Она меня, извините, не только в постели гоняла, она мне и в бизнесе такое ускорение придала, я бы сам никогда на этот уровень не полез. Не то, чтобы не смог, она ведь в моих делах не понимала ничего, не захотел бы. А тут меня такой азарт охватил. Хотелось доказывать каждый день, что я лучший, что я еще не сдулся. А теперь для чего все это? Кому доказывать?
Он пожал поникшими плечами и, не ожидая ответа, вышел в коридор.
— Ему бы собаку завести, — оторвался от подоконника молча просидевший там во время допроса Жора.
— Собаку? Ты что несешь, Жора? — возмутилась Виктория.
— А что я несу? Человек, он если не чувствует, что кому-то нужен, то он уже и не совсем человек получается. У него тогда смысл жизни теряется. Женщина появится или нет, неизвестно, а собака — это, знаешь ли, друг, к ней можно домой торопиться.
— Ты-то откуда знаешь? Словно у тебя самого собака есть, — фыркнула Крылова.
— Нет, — тряхнул головой Жора, — но будет. Вот вернемся в Москву, и заведу обязательно. Хватит бобылем жить.
— Устал от одиночества? — съязвила Крылова. — Ты уверен, что с ней тебе будет удобно?
Мясоедов, ничего не говоря, направился к двери. Виктория не могла слышать, как, уже выйдя в коридор, он тихо пробормотал: «Уверен» — и похлопал себя по карманам, забыв о том, что уже больше месяца, как не курит.
Реваев взглянул на часы и тоже поднялся.
— Что-то наш капитан не спешит с ответом. Навещу-ка я, пожалуй, нашего уважаемого Олега Егорыча.
Реваев неторопливо прошел по длинному коридору управления. Мясоедова нигде видно не было. Юрий Дмитриевич поднялся по лестнице и вновь двинулся по точно такому же, окрашенному в бежевый цвет коридору. В дверях приемной он столкнулся с выходящим из кабинета Разумовым.
— Вы ко мне, Юрий Дмитриевич? — Разумов крепко пожал протянутую руку, а затем взглянул на часы.
— Спешите? — уточнил Реваев. — Я могу зайти позже.
