— Мой телефон, тот, который я отдал Николаю. Он лежал в траве недалеко от меня, метрах в десяти, и звонил. Я еще не сразу понял, что это звонок с моего телефона, думал, где-то рядом машина остановилась, и музыка доносится. А когда встал, гляжу, машин не видно поблизости, а звук вроде с земли идет. Ну так и оказалось, телефон недалеко от меня на земле был, только ближе к дороге.
— Угу, — кивнул Пахомов, — ближе к дороге. И откуда он там взялся, ваш телефон?
— Да не знаю я, — Баженов наконец оторвал взгляд от пола и взглянул на следователя, — я сидел задумавшись, кто-то мог подбросить.
— Угу, — повторил Пахомов, — подбросить, а вы, конечно, ничего не заметили?
Баженов снова уставился в пол.
— Если бы я что-то видел, я бы обязательно вам сказал. Или вы что, хотите, чтобы я что-то сочинил? Да это проще простого. Остановилась какая-то белая машина, марку не разглядел, но седан — это точно, и из нее выкинули телефон, а машина уехала. Так устраивает? На мосту, кстати, камера есть, можете проверить, по-любому какая-нибудь белая машина в это время проезжала.
— Мне это записать как ваши официальные показания? — невозмутимо поинтересовался Пахомов.
— Делайте что хотите, вам правда все равно не нужна, — махнул рукой Константин Афанасьевич. Рука его, не закончив движение, замерла в воздухе. — Подождите. Я вспомнил. — Он вскинул голову и улыбнулся Пахомову, а затем Зуевичу. — Останавливался человек на мотоцикле или мопеде, ну или как там это сейчас называется.
— На скутере, — подсказал Зуевич.
— Знаете, скорее всего, это был мотоцикл, мне его плохо видно было, только что-то красное. Но, когда он потом отъезжал, мотор так ревел громко, мне кажется, скутер так не может. Он остановился помочиться. Ну в смысле парень, вы поняли?
— Продолжайте, — поторопил его Пахомов.
— Я не знаю, может, он меня не видел, а может, ему все пофиг было, но он встал прямо лицом в мою сторону и начал штаны расстегивать.
— Вы лицо видели? — перебил его Пахомов.
— Не видел я ничего, — отрицательно покачал головой Баженов, — он в шлеме был, и стекло там такое темное лицо закрывало. Он как начал молнию руками дергать, так я и отвернулся, чтоб на него не смотреть. А повернулся уже только тогда, когда телефон зазвонил.
— Сколько времени прошло с того момента, как вы отвернулись?
— Точно не скажу, — пожал плечами Константин Афанасьевич, — минут пять, не больше.
— В какую сторону потом уехал мотоцикл, вы, конечно, тоже не видели? — вздохнул Пахомов.
