– Женя, пообещай мне, что ты выполнишь то, о чем я тебя сейчас попрошу! Поклянись! – речь у Тамары была сбивчивая и торопливая, глаза горели каким-то исступленным огнем. Здарскому даже не по себе немного стало.
– Успокойся, Том, я тебя прошу! Конечно, обещаю.
– Нет, ты поклянись, что выполнишь! Нашей любовью поклянись! Ванечкой поклянись!
Но он же умер! – хотел сказать пораженный Здарский. – Как можно клясться умершим?
Хотел, но не сказал.
– Хорошо, хорошо! – снова пытался успокоить он жену.
– Нет, поклянись! – жена резко подалась вперед и цепко схватила его за руку. Здарский от неожиданности даже отшатнулся. – Скажи: клянусь!
– Ну хорошо: клянусь! – беспомощно повторил Здарский. – Успокойся, Том, ради бога! Конечно, выполню. Всё, что угодно. Всё, что угодно, выполню… Всё, что ты попросишь.
Женщина замолчала, впившись глазами в лицо мужа. Казалось, она колеблется. Здарский покорно ждал.
– Я не могу с ним расстаться!.. – протяжно, с надрывом, как во сне, как в каком-то тяжелом забытье, застонала-забормотала Тамара и закрыла глаза. Лицо ее мучительно исказилось. – Не могу… – тихо, словно про себя, повторила она. – Я хочу… – она резко тряхнула головой и решительно взглянула прямо в глаза мужу. – Я хочу, чтобы ты привез мне его сердце!
– Что-о?!.. – ошеломленно уставился на нее тот. – Ты в своем уме?.. Как это, сердце?
Жена молчала.
– Ты обещал мне, – после длинной паузы негромко напомнила она. – Ты поклялся.
– Что значит «поклялся»?.. – растерянно пробормотал Здарский. Просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать,.. собраться с мыслями, что ли… Мыслей, впрочем, особых не было. В голове царил полный сумбур. – Зачем?!.. – наконец с неимоверным трудом кое-как выдавил из себя он.
– Я буду хранить его! Хранить у себя. Чтобы он всегда был с нами. Наш Ванечка! – торжественно произнесла жена. Как присягу какую-то принимала!
Боже правый! – мелькнуло в голове у Здарского. – Пресвятая Богородица! – ему вдруг захотелось перекреститься. – Свят-свят-свят! Может, она и вправду уже с ума сошла?.. Я и сам-то тут!..
Всё это было настолько дико и неожиданно, что застигло его совершенно врасплох. И он решительно не знал теперь, как же ему себя в этой ситуации вести и что делать. Как вообще действовать!?
И потому, как сейчас, задним числом, отчетливо понимал, действовать стал абсолютно неправильно. Абсолютно!
Э-э-эх!.. – Здарский досадливо поморщился.
Вместо того, чтобы сразу же, однозначно и категорически, без всяких дальнейших обсуждений отказаться: нет! и всё! как можно вообще такое «обсуждать»! – он пустился в какие-то длинные и путаные, никому не нужные объяснения; стал ссылаться на разные там чисто технические трудности данного… мероприятия?.. операции?.. кошмара этого, короче!! «Как ты себе это представляешь?» и т.п.
