— Сказали, будет на следующей неделе.
— То же самое ты говорил и неделю назад.
Отто печально уставился на меня. Видели бы вы его глаза — ну точно яйца пашот.
Я пожал плечами:
— Источник надежен. Однако должен тебя предупредить — появился третий претендент.
— Неужели? И ты, конечно, не скажешь, кто это.
— Еще чего!
Я и так уже сдал ему Эллиса («Но только строго конфиденциально, Отто, — ты ведь понимаешь, что это должно остаться между нами?») — исключительно чтобы завоевать его доверие. Разумеется, нет никакого третьего покупателя, но, раз я назвал второго, почему бы ему не поверить и в третьего?
Отто засунул большие пальцы под резинку штанов и чуток подтянул их.
— Ну и ладно. Все равно не стану больше накидывать.
Никто не стал бы. Разве что очень хочется. Я притворился, что меня интересуют потешные очки с глазами на пружинках. Напялил одни на себя:
— Классная штука! Вообще, классные у тебя тут вещички! Возьму-ка такие племяннику. Этот, новый, дает девяносто одну.
— Прости, но я отпадаю.
Я снял потешные очки и вручил их ему вместе с десятифунтовой купюрой. Он выхватил и то и другое (при этом руки у него страшно тряслись — наверное, из-за отравляющих веществ или обедненного урана) и вбил в кассовый аппарат какие-то цифры.
— Не бери в голову, Отто. Держать тебя в курсе, когда появляется что-то новенькое?
Он засунул потешные очки в пакет с логотипом магазина, отдал мне и совсем уже собрался что-то сказать, как вдруг звякнул колокольчик. Мы оба повернулись к двери.
На пороге маячил какой-то субъект, здорово смахивающий на Старого Морехода. Лицо красное, словно от перенапряжения; седые прилизанные волосы налипли на щеки и седую же бороду. Зубы желтые от никотина. Одет в армейскую шинель и крепкие горные ботинки, один из которых зашнурован бечевкой. Он прошаркал вглубь магазина, причем меня, похоже, не заметил.
— Шеймас! — воскликнул Отто. — Как дела, дружище?
— Просто зашел поздороваться. — Голос у Шеймаса был надтреснутым, точно краска на полотнах старых мастеров. — Что, нельзя?
— Ну сколько тебе говорить, что можно! Еще как можно! Уильям, это Шеймас, мой товарищ по «Буре в пустыне». Шеймас, чайку выпьешь?
— Про «Бурю в пустыне» — молчок, — сказал Шеймас.
Он зыркнул на меня из-под кустистых бровей, напоминавших мочалку из стальной проволоки.
Отто лихо козырнул:
— Так точно! Про «Бурю в пустыне» — молчок.
Господи, подумал я, если он воевал в Персидском заливе, ему должно быть лет сорок, максимум пятьдесят — а выглядит он так, будто сто лет тому назад пошел ко дну и теперь явился в виде призрака.
