Она останавливается. Ее глаза расширяются. Она осматривается по сторонам.
- Где? - говорит она чересчур громко. - Где он?
- Я не знаю, - отвечаю я. - Не могу понять.
Она хватает меня за руку и тащит через парковку к машине, идя быстро, но стараясь при этом оставаться собранной, словно все нормально. Она не спрашивает меня, может ли вести мою машину, просто идет прямо к водительскому сидению, и я не спорю.
- Пристегни ремень безопасности, - приказывает она, когда мы обе оказываемся внутри. Затем она выезжает с парковки на улицу.
- Я не знаю, куда ехать, - говорит она полуиспуганно, полувозбужденно. - Думаю, нам нужно оставаться в каких-нибудь многолюдных местах, потому что он должен быть не в себе, чтобы уничтожить нас на глазах у туристов, сама понимаешь, но я не хочу подъезжать слишком близко к дому, - она бросает быстрый взгляд в зеркало заднего вида. - Звони своей маме. Сейчас.
Я нащупываю телефон в своей сумке, затем звоню. Мама берет трубку после первого же гудка.
- Что случилось? – спрашивает она немедленно.
- Я думаю… может быть…здесь Черное Крыло.
- Где ты?
- В машине, на шоссе 191, едем в южном направлении.
- Возвращайся в школу, - говорит она. - Я встречу тебя там.
Это самые долгие пять минут в моей жизни, пока мама не приземляется на парковке школы «Джексон Холл». Она забирается на заднее сидение моей машины.
- Итак, - произносит она, протягивая руку вперед и дотрагиваясь до моей щеки так, будто скорбь - это какая-то форма лихорадки. - Как ты себя чувствуешь?
- Кажется, уже лучше.
- Ты видела его?
- Нет.
Она поворачивается к Анжеле. - А что ты? Ты почувствовала что-нибудь?
Анжела пожимает плечами:
- Ничего, - в ее голосе слышны нотки разочарования.
- И что нам теперь делать? - спрашиваю я.
- Мы будем ждать, - отвечает мама.
И мы ждем, и ждем, и ждем еще немного, но ничего не происходит. Мы сидим в машине в тишине, наблюдая, как дворники смахивают капли дождя с лобового стекла. Периодически мама спрашивает меня, чувствую ли я что-то, на что трудно дать четкий ответ. Сначала сильнее всего я ощущала ужас, что Семъйяза может появиться в любую секунду и убить нас всех. Затем я успокоилась до уровня простого испуга – что нам придется бежать, быстро собрать свои вещи и покинуть Джексон, и тогда я никогда снова не увижу Такера. Затем я дошла до слабой нервозности. А потом и до смущения.
- Может быть, это не была скорбь, - признаю я. – Чувство не было таким сильным, как раньше.
- Я бы удивилась, если бы он вернулся так скоро, - говорит мама.
