Почувствовав наконец-то, что он согревается, Иван потянулся к туго замотанному тяжелому брезентовому свертку. Даже не пытаясь возиться с веревками, он взялся за привязанный к голени нож, быстрым движением перерезал узелки. К счастью, вода не попала внутрь, и эсэсовская форма не промокла, спрятанные в самой середине свертка патроны в снаряженных автоматных магазинах были совершенно сухими. Чтобы одеться и при этом не перемазаться, ему пришлось переползти на сухое место. Одевался Ваня быстро. Сжав зубы, он готовил себя психологически к «внедрению в чужую среду». Он должен был стать эсэсовцем не только снаружи, но и внутри. Уверенным, подтянутым и преисполненным чувства собственного превосходства над остальными. Элитой немецкого общества.
Он встал, отряхнулся, повесил автомат на плечо и шагнул вперед. Посмотрел на местность с высоты своего почти двухметрового роста и расслабился. Вокруг, в радиусе ближайших ста метров, не было ни единой живой души. Над землей царила беззвучная ночь. Иван остановился и задумался. Что делать дальше, было непонятно. Они тщательно обдумали и обговорили все действия, связанные с проникновением на территорию объекта, просчитали все варианты отхода. Но что делать внутри, они не обсуждали. Конкин застыл по стойке смирно, ошарашенный внезапным недоумением, но тут события завертелись сами собой.
Раздался оглушительный щелчок, звук был такой, словно одновременно включились несколько десятков электрических рубильников. Одновременно с этим загадочным звуком впереди, всего в нескольких десятках метров, вспыхнул яркий столб света. Этот столб расходился светом во все стороны, но главный пучок, шириной в десятки метров, бил вертикально вверх, уходя в небо, в самый космос. Конкин, стоя посередине ярко освещенной пустоши, почувствовал себя голым и беззащитным.
Сбоку раздался оглушительный свист и послышался топот десятков пар сильных ног, обутых в подкованные сапоги. Чуть присев, Ваня увидел бегущих прямо к нему людей. До них было метров сто, и бежали они не спеша, весело громыхая автоматами. Бежали прямо на него.
Тут Иван инстинктивно сделал то, чему не раз удивлялся впоследствии. Его правая рука самопроизвольно разжала пальцы, которыми судорожно сжимала автомат. Пальцы потянулись к нагрудному карману, где был спрятан герметичный портсигар, взятый у убитого эсэсовца. Конкин достал его, открыл, сунул немецкую сигарету в зубы и принялся шарить по карманам в поисках зажигалки. Группа бежала прямо на него. В ярком свете им наверняка был виден он, застывший в нелепой позе, зажавший автомат между колен и шарящий себя по форменным карманам.
