Нестор Васильевич выслушал Серякова, ни разу не перебив. Только постепенно краснел все больше, так что под конец налился кровью не хуже барона Корфа.
— Не ожидал я такого грубого невежества, — сказал он. — И от кого же? От артиллерийского генерала, почитаемого человеком образованным! Чего же ждать от других господ начальников? От разных армейцев, командующих в Казани, в Рязани?.. — Он встал с кресла, прошелся туда и сюда по кабинету. Постоял, напряженно уставясь на ковер и сосредоточенно теребя нижнюю губу. И вдруг, оживившись, хитро прищурился и обернулся к Серякову: — Эврика! Нашел, Лауренций! Погодите-ка, господин барон! Не будь я Нестор Кукольник, если не сделаю вам подарка! А ты, любезный друг, не вешай пока носа, авось не все потеряно!
— Да что же вы можете против него, Нестор Васильевич? Еще пуще взбесится, да и, верно, упрячет меня куда-нибудь за тридевять земель, — опасливо возразил Серяков.
— Что я против него могу? Прямо действуя, конечно, ничего, — согласился Кукольник, садясь к столу. — Но перо Кукольника и здесь может служить. Сила ума Кукольника двигает обходный маневр против баронского невежества. «В поход! На брань, спокойно и умно!» — как говорит один из рожденных мною героев… Вот я напишу сейчас своему патрону, князю Александру Ивановичу, докладную записку с такой верной приманкой, что она и барона Корфа авось пересилит!..
Он замолчал и стал быстро писать. Серяков замер, присев на угол дивана.
— Ну, слушай! — сказал Кукольник через несколько минут. — Вот какова моя докладная: «Издавая с 1845 года известный вашему сиятельству журнал «Иллюстрация», я постоянно заказываю гравюры на дереве топографу роты № 9 Лаврентию Серякову. Отличные способности сего унтер-офицера не раз обращали на себя внимание лиц, столь осведомленных в художествах, как профессоры Брюллов и Бруни. Однако именно названные живописцы полагают, что для полного развития таланта Серякову следовало бы посещать классы Академии художеств. Я же, со своей стороны, смею добавить, что, будучи с ранних лет кантонистом, то есть принадлежа к наследственному военному сословию, упомянутый Серяков прошел превосходную строевую школу в армии, участвовал в парадах и маневрах войск, нес гарнизонную службу, а посему мог бы в будущем оказать особенные успехи в живописи баталической…» Подпись: «Статский советник и кавалер Нестор Кукольник», число… Вот он, крючок-то, на который, надеюсь, клюнет мой сиятельный кит! Живопись баталическая!! — Кукольник опять хитро подмигнул и потер руки. — Для моего князя, да и для самого государя этот разряд искусства, по правде сказать, куда дороже всех Тицианов и Рафаэлей! — Он встал, подошел к Серякову и указал на свое кресло:
