– Вы, Ларочка, моё слонышко…
Все переменилось в мгновенье ока. Счастье разбилось, как большая весенняя сосулька о тротуар – вдребезги. Разлетелось тысячей осколков и растаяло без следа. Груженый заморскими гостинцами Шаромыгин раньше обещанного вернулся из рейса и увидел неуклюжие потрахушки пьяной жены с каким-то мужиком, затеянные пока дети были в школе.
– Что же это вы, Лара, делаете, ёб вашу мать? – спросил он супругу и заехал кулаком в челюсть. Та, несмотря на вес и комплекцию, легко взмахнула ногами и пингвином майнула в дальний угол, круша нажитое добро и робко пряча тело жирное в утесах тумбочек и столов. С полок, шкафов и стен посыпались рушники, африканская резьба, глиняная посуда, хрусталь, рамки с детскими рисунками.
– Мы никого не ждали… Кто вы? – растеряно бормотал ползающий под ногами в поисках трусов голозадый кабальеро.
– Позвольте представиться. Шаромыгин, – поклонился Евгений и влупил пушечный удар с правой ноги по жопе соблазнителя. Голый зад перелетел через всю комнату к жене. Бывшей. На этом семейная жизнь Шаромыгиных закончилась.
Помыкавшись по городу в поисках лучшей доли, Лара прибилась к Повертайловскому редакционно-издательскому информационному комплексу. Начав с секретаря директора, разбитная разведенка поднялась до редактора телепрограммы «Перископ». Она не робела перед камерой, писала сносные для Свободно тексты, корявости которых ловко прятала за телевизионной картинкой.
Профатилов сразу приспособил Ларису Ивановну к делу – отрядил снимать фильм-страшилку о мясокомбинате.
Михаил Иосифович находился под впечатлением увиденного на свалке, куда комбинат сбагривал отходы, и поэтому, ставя перед Шаромыгиной задачу, легко рисовал картинки и панорамки будущего фильма. А уж поснимать там было что.
В погоне за сверхприбылью, Кузнецов не стал утруждать себя строительством скотомогильника и очистных сооружений. Все дерьмо своего мясоколбасного производства он выбрасывал за забор, в ближайший к комбинату овраг.
Естественно, пока Макс и Иван Иванович дружили, ни городская администрация, ни потребнадзор никаких нарушений в упор не видели. Но теперь не то, что прежде. Сам Кутовой направил Профатилова на свалку:
– Поезжай, Иосифович, погляди. Там такое говнище…
То, что увидел Профатилов на свалке мясокомбината, повергло его в шок – Кинг и Хичкок отдыхают.
В белоснежной раме свежевыпавшего снега разлилось в овраге, от берега до берега, багровое озеро крови. Сизые осклизлые берега его шевелились – то бомжи, собаки, кошки, птицы рылись среди кишок, костей и требухи. Время от времени со дна поднимались огромными пузырями газы и звонко лопались. Торчащие из снега гигантские ребра, размашистые рога, большелобые, с пустыми глазницами черепа, складывались в скелеты гигантских неведомых чудовищ. Смрад ел глаза, выворачивал наизнанку кишки к кишкам. Гойевские всадники только что проскакали здесь…
