— Что же именно, адмирал?
— О, у меня есть один или два маленьких плана. Я удивлю своего сына. Да что, черт возьми, дружище Уокер, может быть, у меня суставы теперь уже не так гибки, как прежде, но я беру вас в свидетели, что могу пройти двенадцать миль меньше, чем в три часа. А затем что же? Зрение у меня хорошее, вот только я не могу читать газет. Голова у меня свежа. Мне шестьдесят три года, но я еще почти так же крепок, как был и прежде, — настолько крепок, что могу протянуть еще десяток лет. Я буду чувствовать себя и еще крепче, когда услышу запах соленой воды, и мне подует в лицо морской ветер. Не плачь, мать, теперь я отправлюсь в плавание не на четыре года. Через месяц или два я буду ворочаться домой. Это все равно, как если бы я поехал погостить в деревню, — все это он говорил очень громким голосом, кладя назад в сундук свои морские сапоги и футляры для секстантов.
— Вы, мой дорогой друг, и в самом деле хотите опять поднять свой вымпел?
— Мой вымпел, Уокер? Нет, нет. У Ее Величества королевы — да благословит ее Бог! — слишком много молодых людей, и она не нуждается в таком старом судне, как я, Я сделаюсь просто мистером Гей-Денвер и буду служить на купеческом корабле. Надо думать, что я отыщу какого-нибудь судовладельца, который даст мне место второго или третьего офицера на своем корабле. Мне покажется странным почувствовать опять под рукою перила мостика.
— Замолчите, замолчите! Это совсем для вас не годится, совсем не годится, адмирал! — Доктор сел рядом с миссис Гей-Денвер и гладил ее по руке в знак дружеского сочувствия. — Нам следует подождать до тех пор, пока ваш сын не переговорит со всеми этими людьми, и тогда мы узнаем, как велик убыток и каким образом можно опять поправить дело. Значит, нам будет довольно времени собрать наши средства для уплаты.
— Наши средства! — адмирал засмеялся. — У меня есть пенсия. Я думаю, Уокер, у нас так мало средств, что их нечего собирать.
— О, послушайте, есть такие, о которых вы, может быть, не подумали. Например, адмирал, я всегда хотел дать в приданое за дочерью пять тысяч фунтов стерлингов. Конечно, горе вашего сына это — и ее горе, и если деньги будут истрачены на то, чтобы поправить дело, то это самое лучшее для них употребление. У нее есть свой собственный маленький капитал, который она хотела также отдать, но я счел за лучшее устроить дело таким образом. Возьмите, пожалуйста, этот чек, миссис Денвер, и я думаю, что лучше ничего не говорить об этом Гарольду, а вы употребите его сообразно с обстоятельствами.
