Декабрь без Рождества | страница 2
Что ж, так либо иначе, а завтра Филиппу присягать. Так она и не справилась до сих пор, подведут ли к присяге и Романа? Ну да муж ее небось уж прояснил. Надобно спросить, а то распоряжаться ли ей о парадном платье и для него? Ежели да, вот Платоша разобидится! Все он тянется за юным дядей, хочет быть взрослей. Оба вы еще не взрослы, друзья. Ах, дорогие мои, каковы ж будут годы, в кои вам взрослеть?
Книга первая
АЛЕКСАНДР
Глава I
Грядущий сентябрь подморозил поутру землю. Дорога на Орёл была гулкой и сухой. Осень 1825 года выдалась ранней, ветер кружил уже первые опадающие листья. Их веселый золотой рой докучал путнику, скакавшему на исполинском жеребце, тех особых масти и статей, что выводят сугубо для Синих Кирасир. Был ли таковым сам путешественник — бог весть, поскольку платье его изобличало штатского, жестоко споря с безупречною посадкой. Каждое его движенье было исполнено бессознательной привычки повелевать, которую некоторым дают чины. У редкой разновидности людей она является врожденным даром. Он, вне сомнения, принадлежал ко вторым.
Восточный ветер не утих, но перестал швырять листвою в лицо, когда осины по обочинам отступили перед старым ельником. Солнечное утро потускнело, словно клочья ночи еще не растаяли в хвойной глубине.
— Да тихо ты, Груздь!
Недовольный неожиданным приказом шенкелей, конь, видимо, прозванный так немудрено — без почтенья к благородству кровей, хоть и стал сразу, но в горячности затоптался на месте, что вызвало недовольство его всадника.
— Тьфу на тебя совсем, дай подумать. Сколько мы, бишь, верст сделали? Ага! Здесь и свернем, думаю.
Случайный свидетель немало удивился бы тому, куда, собственно, собрался сворачивать путешественник. Ни справа, ни слева не ответвлялось не то что дороги — тропинки. Кому, кроме охотника, придет в голову продираться напрямик, а главное — чего ради?
Однако путник как раз и устремился с тракта в лес.
— Делать нечего, старина, в кузов полезать не только тебе, — путник привычным жестом похлопал коня по холке. Видно было, впрочем, что разговаривает он больше сам с собою, при том — в изрядной задумчивости.
Ельник изобиловал буреломом и проседал мелкими овражками, но путешественник продолжал скакать собранным галопом, иногда переходя на крупную рысь — должно быть, спешил.
Около часа длился нелегкий этот путь прежде, чем сквозь шелест и скрип леса сделались отчетливо слышны шумы людского присутствия. Еще немного, и в черных стволах замелькал просвет.