— Позвольте, у меня, кажется, есть то, что вам необходимо, — венгерец принялся искать что-то по карманам. Искомое, обнаружившееся во внутреннем кармане сюртука после нескольких минут поисков, во время коих все трое хранили молчание, приобретающее всё большую многозначительность, оказалось вещицей несколько неожиданной, но никак не таинственной — ювелирными щипчиками.
— Благодарю, — немец стянул кольцо с пальца. — А ведь вы, брат Кондратий, слишком молоды, дабы помнить, как за оное украшение в вашей стране можно было угодить под расследование.
— Память о том довольно сильна, я разумею общественную память. — Рылеев не отрывал взгляда от рук собрата.
Немец отогнул щипчиками лапки, сжимавшие крупный черный гагат с серебряным черепом. Под камнем в кольце оказалось эмалевое украшение, изящное по выполнению, но не по замыслу. Черно-белый рисунок являл собою розетку, вписанную в треугольник, вписанный в свой черед в усеченный круг, обрамленный какими-то башенками и флажками. С внутренней стороны круга тоже шли какие-то асимметричные изображения — совсем уж мелкие.
— Вот так, — германец, сложив камень и щипчики в собственный карман, вновь надел кольцо. — Так разговор пойдет веселее.
Рылеев невольно прижал ладонью запрыгавшую челюсть. Лицо его сделалось землистым.
— Не может быть… — почти шепотом произнес он. — Превосходный Князь Царской Тайны!
Тонкие губы старого масона едва дрогнули в улыбке. Он казался человеком, слишком привыкшим к неограниченной власти, чтобы получать от нее тщеславное удовольствие.
— Что вас удивило, брат? — вмешался венгерец непринужденно. — Разве мы не на пороге великого общественного сотрясения? Разве оно не заслуживает самого высокого внимания?
— Да… — Рылеев словно бы справился с собою. — Вы здесь, дабы не повторить французских ошибок. Опыт Франции нас многому научил. У России не будет своего аббата Баррюэля, чтобы изобличить нас, и своего Наполеона, дабы вернуть стране попов.
— Вы говорите как профан! — немец недовольным жестом бросил курительную трубку и поднялся.
— Слово графа Тёкёли, я бы под сими словами подписался. — Венгерец нахмурился. — Просветите, брат.
— Ищущий свет находит. — Пожилой масон в задумчивости прошелся по гостиной. — Ладно, по счастью, у нас есть немного времени. Речь, понятное дело, не об Огюстене Баррюэле. Нужды нет, сей слишком многое разузнал. А все ж не всё. Молодые мои братья, наша сила в том, что о нас говорят. Чем больше противуречий между говорящими, тем мы безопасней. Все профаны заметили, что обряд Непостижимого Божества, жрецом коего выступил Максимилиан Робеспьер, скроен был из масонской материи. Но главное прошло мимо их внимания. В период якобинского террора страна не была нами контролируема. Какие бы обряды ни практиковал Робеспьер, машина истребления при нем не слушалась, по сути, никого. Это был выпущенный из бутылки джинн, вы знаете арабские сказки, в коих собрана мудрость великого Востока… Гильотина хватала кого ни попадя, пострадали многие наши братья, увы. По счастью, когда гильотине был скормлен нами сам Максимилиан, положение начало налаживаться.
