Но он писал ив "протокол", а роман, в котором исследовал яе "случай", а закон современной действительности. Вот почему вопрос, вынесенный в заголовок его книги, с такой еиаоя отозвался в сердцах его современников. Основную мысль рем am критик А. А. Григорьев видел в том, что проблема века получает у Герцена не личное, а общее значение: "Виноваты не -мы, а та ложь, сетями которой опутаны мы с самого детства" [А. А. Григорьев. Материалы для биографии. Пг., 1917, с. 114.].
Но Герцена занимала и проблема нравственного самосознания личности, Среди героев Герцена нет "злодеев", которые бы сознательно и преднамеренно творили зло своим ближним. Ею гаров - дета века, не лучше и не хуже других; скорее даже лучше многих, а в некоторых из них есть залоги удивительных способностей и возможностей. Даже генерал Негров, владелец "белых рабов", крепостник а деспот по обстоятельствам
своей жизни, изображав как человек, в котором "жизнь задавила не одну возможность". Мысль Герцена была социальной по существу, он изучал психологию своего времени а видел прямую связь характера человека с его средой.
Герцен называл историю "лестницей восхождения". Эта мысль означала прежде всего духовное возвышение личности над условиями жизни определенной среды. Так, в его романе "Кто виноват?" только гам в тогда личность заявляет о себе, когда она отделяется от -своей среды; иначе ее поглощает "пустота" рабства и деспотизма.
И вот на первую ступень "лестницы восхождения" вступает Круциферский, мечтатель и романтик, уверенный в том, что в жизни нет ничего случайного. Он подает руку Любе" дочери Негрова, помогает ей "подняться". И она поднимается вслед за ним, но ступенькой выше. Теперь она видит больше, чем он; она понимает, что Круциферский, робкий и смятенный человек, не сможет больше сделать ни шагу "вперед и выше",
А когда она поднимает голову, то взор ее падает на Бедь-това, который был на той же "лестнице" гораздо выше, чем она. И Люба сама протягивает ему руку...
"Красота и вообще сила, но она действует по какому-то избирательному сродству", - пишет Герцен. То же он мог бы сказать и об уме. Вот почему Любовь Круциферская и Владимир Бельтов не могли не узнать друг друга: в них было 8ТО сродство, которое действует избирательно. Все то, что было известно ей лишь как острая догадка, ему открывалось как цельЪое знание. Это была натура "чрезвычайно деятельная внутри, раскрытая всем современным вопросам, энциклопедическая, одаренная смелым и резким мышлением".
