Обойдя по грани прежде скошенный клин, Глебовна положила свою косу на телегу и направилась к Алешке. А он, уже скинув пиджачишко, взялся за косу — она у него падала на траву как-то сверху и срубала только цветки да головки, почти при каждом взмахе втыкалась и ковыряла землю.
— Погоди, Алешка. Да остепенись. Ну кто так косит? Вот гляди. На траву не вались. Косу веди на пятке, на пятке. А траву бери самым носочком. И не спеши махать. Не спеши, говорю. Будто и тихо пойдешь, а оглянешься — податливо. Ну-ко.
Алешка перестал торопиться и вдруг почувствовал, что коса стала послушнее в его руке. Прежде, в горячке, он не имел над нею власти. Вот оно как!
— На пятку ставь. На пятку, — командовала Глебовна, идя сторонкой и не сводя глаз с Алешки. — По земле ее веди. Низом. Низом. Во-во.
На конце загона Алешка степенным жестом работника вытер лицо и задорно блеснул глазами:
— Что, Хлебовна, выйдет из меня толк?
— Выйдет. Бестолочь останется.
— Видела, как я?
— Как не видать! Теперь давай в два взмаха. Ты впереди, я за тобой.
И они шли по зеленому полю, махали косами, обливались потом и радовались труду.
— Я гляжу на тебя, Алешка, — сметав на воз траву и отдыхая, говорила Глебовна, — смотрю, и хоть ты еще ребенок, а сильно походишь на моего Никифора. Не обличьем. Нет. На работу он тоже ловкий был. Все-то в его рученьках спорилось да ладилось. На тракториста, родной, хотел учиться. Я не отговаривала. Самая мужицкая работа, говорю, землю пахать. Вспашешь, посеешь — хлебушко вырастет. Знай ешь.
— А я тоже буду трактористом, — заявил Алешка.
— Вот кончится война, и вы укатите в город. Какой ты тракторист!
— А может, и не укатим. Может, тут останемся.
— Дай бог…
Так втроем скудно, да в ладу пережили лихолетье войны, а весной победного года в Дядлове начал работать маслозавод, и Ольга Мостовая ушла из колхоза, устроилась на завод по своей довоенной специальности, бухгалтером. О возвращении домой даже и не заговаривала: видимо, никто не тосковал по ней в родном краю. Глебовна и Ольга работали, а Алешка бегал в дядловскую школу и был первым помощником Глебовны по хозяйству. Зимой он часто пропадал в лесу с Никифоровым ружьем. Бывало, что и приносил домой косача или зайчишку.
Рос Алешка крупным парнем, был рукаст и по-детски неуклюж. Белые, будто со щелоком промытые волосы его слегка вились и буйно наступали на лоб, острым клинышком опускаясь к самому междубровью. По характеру Алешка был мягкий, податливый, и Глебовна, бывало, подсовывая ему что-нибудь сладенькое, непременно прибавляла:
