«Контесса» зашипела и наполнила свой экран устойчивой рябью, перемежающейся со снегом. Шурик взглянул в зеркало, но и там была та же картина. «Белый шум» на одних и тех же частотах постоянно не работал. Он требовал внимания и участия. На сей раз пришлось миллиметр за миллиметром крутить рукоять настройки в течении минут десяти, пока, наконец, в неровном гудении расслышался слабый женский крик. В первый раз, когда приемником служил «Илья Муромец», Шурик бы и не обратил на это никакого внимания, но теперь он уже сделался более продвинутым «слухачом».
Он еще гораздо осторожней начал прикасаться к настройке, не бывая порой уверен, сместил он диапазон на долю миллиметра или нет. Истошный крик: «Сдохни!» засвидетельствовал, что настройка проведена успешно. Осталось наблюдать.
А динамики уже захлебывались нечеловеческими улюлюканьями и злобным истерическим хохотом. Ругательства сыпались, одно изощреннее другого. В зеркале — полная зеркальная картина. Хотя, приглядевшись, Шурик начал различать разницу. В телевизоре крики не вызывали никаких изменений в ряби, в зеркале — что-то дергалось, проявляясь и тут же пропадая. Наконец, после особо четко прослушивавшегося длинного и витиеватого ругательства в отражении удалось разглядеть что-то, что напоминало собой дергающийся в разные стороны бублик.
Боже мой, да это же рот! Шурик даже подался вперед, чтоб убедиться в том, что это не игра его воображения. В тот же миг что-то хлестко, сбивая на пол очки, ударило его по лицу. На мгновение зажмурившись, он различил слова: «Ад пришел. Дорогу, твари!» Зеркало проявляло что-то, но времени наблюдать не было: Шурик лежал внутри круга, надо было выползать. Почему-то он не сомневался, что очерченная им линия сможет защитить, но руки и ноги отчего-то наполнились ватой, как во сне. В отражении экрана уже можно было различить очертания двигающейся из стороны в сторону, словно извивающейся, головы, изрыгающей проклятия: «Душу выпью!»
— Крестит мальчика тот старец и дитя благословляет: «Карьялы король да будешь, Власти всей ее носитель!» Руна 50 «Калевалы», — сказал Шурик и закусил до крови губу. Надо было двигаться.
Он и не заметил, как извернулся за пределы круга, но, тем не менее, облегченно вздохнул: спасен. Спасен? В зеркале достаточно ясно обрисовалась голова, причем не просто голова, а напрочь лишенная и кожи, и мышц, и сухожилий, и даже волос — череп. Клыки черепа — просто зубами эти средства вымогательства денег стоматологами назвать было нельзя — двигались вверх-вниз, как пилы, начали проступать огромные рога, уходящие за пределы зеркала. Даже в пустых глазницах принялся проявляться какой-то дьявольский красный огонь.
