Саша заканчивал свою вдохновенную игру, а Кэт начала двигаться: подняв руки перед собой, как суслик, она стала переставлять негнущиеся ноги, медленно вращаясь вокруг воображаемой оси. «Боже мой, — подумал я, — ведь это просто танец! Вот что делает с людьми волшебная сила музыки!» И тут же растерялся не на шутку: музыка кончится, Кэтрин разобидится и оторвет одним махом кому-нибудь из нас голову, а, скорее всего, обоим оторвет.
— Играй, Саша, играй «Гринсливз» дальше. Играй, прошу тебя, без остановки! — сказал я тонким голосом.
Старпом на минуту поднял голову, но, увидев странные метаморфозы на расстоянии вытянутой руки, вновь ударил по струнам, втянув голову в плечи. Кэт не успела остановиться и совершить что-нибудь непоправимое, начала снова, неуклюже переступая ногами, вращаться в танце.
— Джавахарлал, гурия, бадмаш! — раздался вдруг уверенный голос. Может быть, он произнес что-то другое, но мое ухо уловило удобные для моего восприятия созвучия. На входе в бар стоял Джефф, скрестив руки на груди, нимало не пугаясь, да вообще без всякой озабоченности на лице. Саша, прекратил играть и зажмурился. Кэтрин же нехотя опустилась в кресло, посмотрела пристальным взглядом на хозяина гостиницы, вздохнула и, спустя несколько мгновений, вышла вон, на ходу преображаясь в обычный человеческий облик.
— Могу ли я Вас, господа, попросить об одном одолжении? — спросил Джефф, когда безмолвная Кэт скрылась в коридоре.
— Если нальете светлого пива — то, пожалуйста, — ответил я. Саша подавленно молчал, обнимая гитару, словно ее у него сейчас отберут.
Джефф со свойственной ему неторопливостью зашел за стойку, нацедил два полных больших стакана и пододвинул ко мне:
— За счет заведения, господа.
Мы кивнули головами, что на языке истинных джентльменов означает: «сам дурак».
— Итак, могу ли я выразить просьбу?
— Пожалуйста, — ответил старпом, одним махом вылакавший полбокала.
— Я не ожидал, что в музицировании Вы достигли немалых высот.
— Благодарю за комплимент, — вставил реплику Саша.
— Тем не менее, — продолжил Джефф, — мне хотелось бы попросить Вас исключить из своего репертуара на время нахождения в этом заведении древние песни, особенно имеющие отношения к Британским островам. Это не приказ, это всего лишь просьба. Некоторые из моих работников могут неправильно отреагировать на услышанную музыку, как только что сделала это наша официантка Кэтрин. «Гринсливз» спровоцировала у нее приступ эпилепсии, вернее, одной из ее форм. Хоть она имеет малайские корни, но кто знает, какую древнюю память пробуждает в ней эти наигрыши? Может, ее прапрабабка и танцевала перед английскими солдатами, облаченная в зеленые одежды, маня с собой, чтобы хладнокровно убить? А, может, и что-то другое. Она не вспомнит, когда придет в себя.
