Подымаясь по трапам на мостик, перед дверью в свою каюту Баас отчаянно замахал рукой. Его движения можно было трактовать, как попытка изобразить удачливого рыбака, подсекающего свою золотую рыбку, или, как воспоминания о судорожном жесте футбольного арбитра, показывающего всем игрокам одну единственную желтую карточку. Негры, теряя трусы, сразу насторожились, пытаясь одновременно держать нацеленными в пузо стармеха автоматы и не потерять при этом предметы своего вечернего туалета. Главарь вопросительно поднял одну бровь.
— Мне на одну минутку, — сказал Баас, и в животе у него угрожающе заурчало. — Я только проверить.
Что он собирался проверять — осталось тайной. Но вожак неожиданно разрешительно кивнул головой.
Лучше бы Питер не заходил к себе. То жестокое разочарование можно было сравнить лишь с заглядыванием утренней порой в свой холодильник, когда ему только прописали общество анонимных алкоголиков.
В холле каюты было неуютно: казалось бы — ничего особо дизайнерского в холодильнике, телевизоре, аудиосистеме, ДВД-плеере не было. Но вот отсутствие их на своих местах придавало некогда жилому помещению вид предбанника вокзального туалета. Картину мерзости запустения дополнял какой-то оскалившийся в тревожной дреме маленький негр, распростершийся на большой стармеховской кровати в спальне. И все бы ничего, да одна рука у него была отвратительно высохшей, а на трусах и простынях приветственно темнело насыщенное влагой пятно. Да и это бы можно было пережить, только вокруг, о, ужас, валялись раздавленные и безнадежно пустые пивные банки.
Баас растерялся: все его надежды разрушились в один миг. Он беспомощно взглянул в настенное зеркало и вздрогнул от неожиданности. Оттуда на него глядел печальным взглядом незнакомый старик.
«Да это же мой покойный дед!» — подумалось ему, но тут капитан просунул голову в дверь и сказал:
— Давай выходи быстро! Эти господа уже начинают нервничать!
Питер, совершенно подавленный, вышел из некогда своей каюты, посмотрел на направленные на него автоматы, поднял руки кверху и обреченно, как на расстрел, начал подниматься в рубку.
— Руки! — прошипел ему вслед Нема.
— А? Что? — спросил, не оборачиваясь Баас.
— Руки опусти, болван!
Стармех опустил руки, но разместил их теперь, как заключенный — сцепив кисти в замок за спиной. Капитан только досадливо прошипел что-то неразборчивое.
Пока вальяжный и уверенный в себе главарь что-то объяснял подобострастно кивающему ему в ответ капитану, Питер, присев на диван у штурманского стола, весь погрузился в неприятные думы.
