– Вот повезло вашему брату!
– Не думаю. Даже если весь мир покорить, а душу свою навечно
погубить, что толку от такой жизни! Той ночью я шел под звездами и обращался к
Божией Матери. Я говорил, что выполнил Её повеление, признался, что больше не
могу жить как прежде и просил Её направить меня на верную дорогу. Вдруг вспомнил,
как перед походом на Русь мне читали хроники хана Батыя. Там говорилось о
загадочном событии: когда он подошел к стенам Рязанского монастыря и уже был
готов дать команду на штурм, вдруг ему явился апостол Иоанн Богослов и велел не
трогать монастырскую крепость и уйти прочь. Тогда Батый один пошел к монахам,
они вынесли икону Иоанна Богослова и хан поставил на образ свою охранную печать
– и ушел оттуда ни с чем. Тогда я понял, что мои слова услышаны Богородицей, и
это Она направила меня в Иоаннов монастырь. Так я попал в обитель, и меня,
спустя год окрестили, а затем постригли в монахи с именем Иоанн. Так что теперь
я монах Иоанн.
– А почему вы до сих пор живы? – спросил Тамерлан.
– Видимо, мера совершенных мною преступлений еще не
превысила меру искупления. К тому же сам апостол Иоанн Богослов тоже ведь не
умер. Он велел себя похоронить живым. Наутро пришел один его ученик и попросил
откопать могилу святого, чтобы последний раз поцеловать любимого учителя – а
могила оказалось пустой, только вся усыпана тонким белым ароматным прахом.
Тогда и вспомнили слова из Евангелия, им написанное, где говорится, что ему
надлежит не умереть, а как пророку Илии в теле подняться на небеса, чтобы при
антихристе проповедовать.
А еще, пока я странствовал по земле, встретился с Агасфером,
и понял, что можно жить как он, тысячи лет, странствовать, проповедовать и
ждать Второго пришествия Христова. Так и путешествую из страны в страну, и
прихожу к тем людям, кто нуждается в моем слове. Услышал и твой зов – и вот я в
доме твоем, чтобы помочь сделать самый главный выбор в жизни. Так ты решил, что
ответить Аслану насчет участия в банде Умара?
– Пока не решил.
– Скажи, а разве завет отца для тебя ничего не значит?
– Какой завет? – Дернулся всем телом юноша. – Ничего такого
он мне не говорил.
– Тимоша, лгать бесполезно. Не забывай, сколько мне лет и
Кто открывает мне правду.
– Да я, короче, это…
– Смущаешься? Понятно. Впрочем, может быть ты чего-то и не
знаешь. Так я тебе расскажу. Я ведь был там…
– На чьей стороне? – с вызовом бросил Тамерлан.
– На Божьей, сынок, – вздохнул монах с печальной улыбкой. –
А теперь послушай. – Рука монаха взметнулась, откинув широкий рукав подрясника
и начертала на нем крестное знамение.
