Когда я приблизился и спешился, он открыл глаза.
— Джандар, почему ты здесь? — негромко спросил он, когда я наклонился, осматривая его раны.
— Чтобы помочь тебе, — ответил я.
Он получил сильный удар в грудь. Лезвие вражеского меча-хлыста разрубило хитиновый щит, и он потерял много телесной жидкости. По краям этой ужасной раны виднелись пузырьки пены бесцветной маслянистой жидкости, остро пахло муравьиной кислотой.
Коджа соображал быстрее, чем большинство представителей его расы. Но для его образа мыслей было невероятным, что одно существо может помочь другому в этом мире, где все находятся в состоянии безжалостной войны друг с другом.
— Почему ты хочешь помочь мне? — спросил он, когда я начал обрабатывать его раны.
Обмакнув ткань в воду, я, как мог, очищал раны и ответил как можно равнодушнее:
— Потому что ты спас меня от клыков ятриба. Потому что ты дал мне еду и убежище в мире, где все мне было незнакомо. И потому что ты хорошо обращался со мной.
— Это факты, а не причины, — возразил он.
— Ну что ж. Если тебе нужна причина…
Тут я заколебался. В словаре ятунов нет таких слов, как «дружба» или «жалость». Ближе всего подходит слово «ухорц», которое приблизительно можно перевести как «долг».
— Потому что у меня перед тобой ухорц.
— Ухорц?
— Да. А теперь, пожалуйста, помолчи. Мне нужно плотнее стянуть края раны и перевязать ее, чтобы зажило.
* * *
Так или иначе мне удалось доставить Коджу в лагерь, хотя пришлось двигаться очень медленно, чтобы от скачущих движений таптора рана не открылась вновь и Коджа не потерял бы еще жидкости. Я шел пешком, ведя птицу-лошадь за узду, а Коджа ехал в седле, качаясь от слабости. Я шел как можно медленнее, чтобы избавить Коджу от боли, но, думаю, в пути он раз или два терял сознание. Но я, предвидя это, привязал его к седлу полосками той влажной ткани, которой очищал рану.
Я беспрепятственно вошел в лагерь. Стражники молча смотрели, как я провел мимо них таптора, но не пытались помешать мне. Пока Коджа жив, он могучий и авторитетный вождь, обладающий большой властью; если он умирает, они остаются совершенно равнодушными. Так как я вернулся в лагерь и не попытался убежать, стражников не обвинят в том, что они дали мне возможность уйти.
Мы с Суджатом уложит Коджу в постель. Постель ятунов напоминает гнездо; с человеческой точки зрения оно дьявольски неудобно, но для ятуна вполне приемлемо. Коджа впал в сон, похожий на транс, и я не пытался разбудить его, даже для того, чтобы накормить.
