Потом, когда злость, вызванная суровой отповедью сыщика, немного улеглась, Лео согласился с доводами начальника. Действительно, как же он не подумал о том, что подобная прогулка может дурно повлиять на репутацию несравненной Элоизы? Хотя она так радовалась, кормя с руки стайку леммингов…
— Беру вас под строгий контроль, — заявил в итоге Клеорн. — И если я когда-нибудь узнаю, что вы снова осмеливаетесь беспокоить своим вниманием даму Элоизу…
Верный своему слову инспектор третий день подряд кропотливо и въедливо портил волшебнику жизнь — иначе говоря, контролировал каждый его шаг, каждый вздох, каждую каплю растраченной на колдовство маны.
— Где вы были, мэтр? — строго спросил Клеорн, едва волшебник предстал пред его грозными очами.
— В Луазе. Вы ж сами отправили меня с поручением…
Сыщик выразительно посмотрел на часы:
— С каких это пор, чтобы слетать в Луаз и обратно вам требуется полдня?
— Вы преувеличиваете! — смутился волшебник. — Меня не было всего-навсего три с половиной часа!
— Угу, — покладисто признал Клеорн. — Переместиться в Луаз — положим, пять минут; добраться до полицейского участка и потребовать отчет о вскрытии Лека-Притворщика — еще час, вернуться — еще четверть. Где вы провели оставшиеся два с лишним часа? Опять… — сыщик поднял стопку записей и с шумом уронил их на стол. В его голосе появились угрожающие, шипящие нотки. — Опять где-то шлялись?
— Я это… оно самое… Ну, это…
— Пытались ограбить банк? — съехидничал Клеорн.
— Нет…
Проще всего было ответить правду — что Лео воспользовался командировкой в Луаз, чтоб навестить родителей. Но Клеорн — человек со стальным сердцем, студеным лбом и луженой глоткой, ему подобная человечность органически чужда.
— Я это… пытался помочь вам в расследовании, — наконец, выдавил из себя Лео, не подозревая, что каждым всхлипом, каждым почесыванием изобличает собственную ложь. — Вы ж двинулись… в смысле, зашли в тупик, вот я и подумал, что, может быть…
Как оказалось, перечень преступлений, так лихо составленный мэтром, сыщика не удовлетворил во многих отношений. Всем своим видом показывая, что едва сдерживает желание удушить самохвала, Клеорн вопрошал, мэтр пошутил — или все-таки издевается, включая в список дела трехсотлетней давности? А при чем здесь Ограбление в Бёфери, случившееся в канун года Бледного Удава? А почему Лео так заинтересовался смертью кавалера де Дьюра и ограблением золотого каравана — ведь пострадавший даже не был магом, как же он попал в список? А дело Чумовой Четверки? Да всем известно, что тогда магов прикончил спятивший маньяк! И известно не первый год, и даже не второе столетие!
