Но здесь, в этом треклятом месте, картина мира, сложившаяся у Коса за тридцать лет жизни, пошла трещинами и рассыпалась на куски.
Приборы не работали. Едва их пятерка покинула капсулу, тут же пошли вразнос. Одни мертво молчали, другие выдавали непостижимую ахинею… Связь с ВКЛ утратилась, хотя оставшийся наверху Крайсманн божился, что антенны капсулы способны принимать сигнал из любой точки сферы Бальди, принимать с десятикратным запасом по мощности и при любых помехах. Крайсманн соврал. Или ошибся. Антенны сигнал не принимали… И вся огромная оставшаяся наверху лаборатория, ходячим датчиком которой Кос был, осталась не у дел.
Кое-как срабатывали лишь самые простые приборы, основанные на элементарной механике и оптике. Но и им верить не следовало. Шагомер, примитивнейшая игрушка, например, показывал, что они после высадки из капсулы прошагали без малого семь километров. Семь. Километров. По внутренней поверхности сферы, диаметр которой по самым оптимистичным оценкам был впятеро меньше…
Приборы лгали.
Все, даже самые примитивные.
Кос чувствовал себя ненужным и несчастным.
На приплывшее в лодке странное существо он почти не обратил внимания. Мало ли что кажется и что видится в этом странном месте… Он верил своим глазам, лишь когда они смотрели на экран, или на индикаторную панель, или хотя бы на шкалу со стрелкой. Приборы бредить не могут. Не умеют. Значит, бредит он, Кос. И странный кормчий – всего лишь один из симптомов бреда.
Когда массивный перевозчик вылез на берег, осадка лодки непременно должна была уменьшиться. Должна была. Но не уменьшилась. Кос не удивился. Закон Архимеда и болезненный бред лаборанта Косталиковски существовали в разных измерениях. Не пересекающихся.
Повинуясь жесту Донована, он машинально шагнул в лодку. Но другой жест лейтенанта предпочел проигнорировать. Не оставил на берегу тяжеленный тюк с приборами, ни с чем из своего багажа он так и не расстался, в отличие от остальных. Происходящий бред имел начало – значит, есть вероятность, что так или иначе он завершится. Не бывает бесконечных процессов.
Донован был вынужден разжать губы и произнести несколько слов, не поворачиваясь к Косу. Смотрел лейтенант только на перевозчика. И туда же смотрел ствол штурмовой винтовки. Как ни странно, эта глупая и опасная штука здесь работала, все электронные навороты, обеспечивающие комфортную и меткую стрельбу, отказали, но сам процесс выстрела пока что происходил исправно.
