– Волк, коза и капуста… – мрачно пробормотал Раймон.
– Вы, лейтенант, готовы пуститься вплавь? – уточнила Стелла.
– У меня есть идея получше. Поплывем мы все. А он останется.
Чтобы ни у кого не осталось сомнений, кому надлежит остаться, Донован вновь поднял винтовку и ткнул стволом в сторону лодки. И скомандовал:
– Вылезай на берег!
– Мне кажется, такой эксперимент позитивных результатов не принесет… – задумчиво проронил Проф и вопросительно взглянул на перевозчика.
Тот не стал спорить с Донованом и подтверждать сомнения Профа тоже не стал. Вышел из лодки. Проще дать им попробовать и понять, что сами они далеко не уплывут. И недалеко тоже не уплывут.
Патрик Косталиковски, лаборант и оператор ВЛК
Он чувствовал себя как человек, оказавшийся голышом на светском рауте, среди смокингов и вечерних платьев. Человек, одежда которого непонятно каким образом и по какой причине исчезла прямо на нем, испарилась, дематериализовалась…
Кос был одет, но чувства испытывал именно такие. Непонимание: что происходит? И жгучий стыд.
Он всегда лучше ладил с приборами, чем с людьми. Люди – существа странные, иррациональные и нелогичные. И совершенно непонятно устроены. Не с точки зрения физиологии и анатомии, там как раз все ясно, никаких загадок. Но что творится у людей в мозгах – темный лес. Черный ящик. Сбрендивший комп, работающий даже не по неясной Косу логике, а любой логике вопреки.
С приборами легче. Они не лгут, не ошибаются, а если показывают нечто невразумительное, тому всегда есть причина. Объективная и доступная пониманию. Десять ампер – значит десять ампер. Пять мегагерц – значит пять мегагерц. Но как и чем измерить мотивы девушки, отказывающейся от брака за три дня до назначенной свадьбы? Отказывающейся, потому что ей, видите ли, скучно? Чем измеряют скуку? В каких единицах выражается предательство?
С приборами он был царь и бог, технические неполадки ощущал интуитивно, чутьем, казавшимся многим сверхъестественным. Высшее образование Кос так и не получил, сначала мешали вечные «хвосты» по гуманитарным дисциплинам, а затем случился Катаклизм – и Университета, где он взял очередной академический отпуск, не стало. Он не расстраивался. Он смирился с должностью вечного лаборанта, на все руки мастера. Ему даже нравилось. Не всем же парить в высотах чистой теории, кто-то должен оставаться на земле и подтверждать теорию экспериментом. А руки у большинства теоретиков растут не из того места, и без помощи Патрика Косталиковски им не обойтись. Понятно, что награды, премии и портреты в учебниках – не для него. Ну и ладно, он себе цену знает, а слава – дым… Иные высоколобые за глаза называли его техническим гением, а иные, те, что помоложе, – в глаза. Тоже слава, хоть и в узком кругу.
