Автостопом на север | страница 23



— Этот никогда не прыгнет!

Заткнитесь там, в лягушатнике! Сейчас увидите! Как это Гюнтер еще говорил? «Напрячься и упасть назад, не сгибая колен. Голову даю на отсечение — вертикально войдешь в поду». Но никто у нас так и не посмел сделать, как он.

«…Упасть назад, не сгибая колен…» Вот сейчас. Вытянуться в струнку…

— Это он нас на пушку берет!

Вот, вот сейчас…

— Нет, не хочу я никуда падать…

Какую-то секунду, а может быть, и пять — вся жизнь будто кинолента проходит перед моим внутренним взором — мне кажется, что я не падаю вниз, а лечу вверх и стоит мне только развести руки, и я улечу отсюда навсегда…

Удар, как при взрыве атомной бомбы. Жуткая тишина. Вокруг — все зеленое. Не помер же я тут?

Делается ужасно холодно, и кругом — еще зеленей.

На помощь! Мне нечем дышать! Но, значит, я жив, это точно: мертвым дышать не хочется, это по законам логики, как говорит наш Крамс. Будто пузырь, я выныриваю на поверхность. В ушах гул.

Из ушей хлюпает вода. Кругом смех, хохочут, визжат. Да это же голос Цыпки — резкий, вредный и коварный. Только Че не смеется. Улыбается, сукин сын, кролем подплывает и фальшиво так спрашивает:

— Не ранен? Воздуху не хватает, да?

— Разве я похож… на такого? — кричу я.

Должно быть, воды порядочно хлебнул. Что ж тут удивительного? Так глубоко на дне этого омута еще никто не бывал. Выхожу из воды и тут же раскаиваюсь: надо было там замаскироваться — живот у меня фиолетового цвета, как малиновый кисель. Назад уж не подашься. Че и так уже все видел.

— Полбеды! — говорит он, качая головой.

— Ты лучше гляди, как бы беретку не потерять! — Но голос мой звучит как из бочки с водой.

«Я не дам себя перфорировать», — говорит Крамс, когда мы хотим загнать его в тупик и посадить в калошу какой-нибудь новостью, которой еще в газетах не было, или выдуманной формулой.

— Не выйдет, я не дам себя перфорировать! — булькаю я.

Похоже, начинается кессонная болезнь: чересчур быстро вынырнул, слишком глубокое погружение, и легкое у меня лопнуло. Пусть все видят, как настоящий мужчина ведет себя в таких случаях. Че хочет меня поддержать — и это на глазах у всех! Я стряхиваю его, как назойливую муху, и вполне самостоятельно ложусь на мягкий плед, животом вниз, конечно, в надежде, что спина не переливается всеми цветами радуги.

И вообще, как это я животом хлопнулся? Я же из задней стойки прыгал! Назад падал.

Тереза наклоняется надо мной:

— Тебе больно, Гуннар? Очень даже страшно было. Но и смешно почему-то. Ты уж прости. Как мы ни боялись за тебя, а все равно хохотали.