— Осень еще не наступила, а листья на деревьях уже желтеют.
— Стоп, — произнес режиссер, — менее драматично. Вот если бы героиня знала, что они желтеют в последний раз, тогда такая тональность имела бы смысл. Еще раз и ближе к прозе. Меньше пафоса.
— Камера, мотор.
Ирина повторила фразу.
— Снято, — констатировал режиссер.
Ирина поднялась со скамейки и направилась к Елене.
— Ты давно прилетела? — спросила она.
— Позавчера.
— Пойдем, у нас есть трейлер для отдыха. заграничных артистов.
Подруги вошли в трейлер. Елена устало опустилась на стул.
— Его похитили, — сказала она.
— Ты сообщила в милицию?
— Да, но они тут же об этом узнали. У них везде свои люди. Что мне делать? Они даже знают, о чем я говорила в самолете.
— А вот это обычный психологический трюк, — произнесла Ирина, — ты же актриса и должна чувствовать фальшь утверждения «у нас везде свои глаза и уши». Они просто встречали твой самолет и «разговорили» позже твоего соседа по салону.
— Зачем им это?
— Чтобы сломать тебя психологически.
— Чем?
— Своей осведомленностью.
— Ты так считаешь?
— Да, я так считаю.
— Что же мне делать?
— Честно говоря, я не знаю, что тебе делать. Тем более, что я у вас в гостях, то есть на съемках. Слушай, а если обратиться к вашим ребятам. Они местные, может, чем и помогут.
— Где их искать? Да и смогут ли они помочь?
— Что ты меня об этом спрашиваешь? Попытка не пытка.
— Может, ты и права.
— Тогда подожди немного. Здесь работают минские светляки. Я спрошу, каких найти.
* * *
В кабинет следователя вошел Толстуха.
— Ну, брат, — сказал он, — докладывай обстановку.
— А че ее докладывать, — отозвался Ходкевич.
— Опять? — опередил его Толстуха.
— Опять, — сказал следователь.
— И как это случилось на этот раз?
— Тривиально, — сказал следователь, — как и все предыдущие разы. Отказалась от своего заявления.
— Это подтверждает наше предположение об утечке информации? — спросил опер.
— Совершенно верно, подтверждает, но нам ничего не дает. Главное, мы не знаем, откуда она может утекать?
— Слушай, а если нам подключиться к ее телефону.
— Основание? Она забрала заявление, шеф был вне себя от ярости. Хорошо, хоть второй экземпляр не отправили в наблюдательное производство. Шеф говорит, что накануне пенсии ему такие выверты ни к чему.
— Стоп, стоп, — сказал Толстуха, передразнивая Ходкевича, — шеф был вне себя от ярости?
— Не верю.
— Твоему шефу по барабану, что кто-то забрал назад заявление. И очень странно, что он проявляет такую эмоциональность.
