— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Вы еще не поняли? А ведь вы его знаете лучше, чем я. Этот человек добьется всего, чего захочет.
— Разве это плохо? — удивилась Анна.
— Нет, это прекрасно для всех. Но нам придется смириться с его методами, чтобы извлечь пользу и для себя.
Теперь уже и Андерсу надоел интерес Дины к Олаисену. Он пожелал всем доброй ночи.
Молодые ушли вскоре после него.
Дина задержалась ненадолго, а потом взяла рюмку и, как в старые времена, ушла в беседку. Однако, когда ее рюмка опустела, она не пошла за бутылкой, а лишний раз прогулялась вокруг бугра, на котором стоял флагшток.
— Почему тебе не нравится Вилфред Олаисен? — спросила Анна.
Вениамин снимал жилетку.
— Кто сказал, что он мне не нравится?
— Я. Это все видят. И это обижает Ханну.
— Не знаю. — Он угрюмо зевнул.
— Это из-за Ханны?
Вениамин быстро поднял на нее глаза:
— При чем тут Ханна?
— Ты хотел бы, чтобы она вышла замуж за другого?
— Может быть.
— Вилфред в этом не виноват.
— Конечно, нет.
— Почему ты держишься высокомерно?
— С Олаисеном?
— Со мной.
Вениамин сбросил оставшуюся одежду и остановился перед окном, залитым июньским светом.
— Прости, я не хотел. — Он обнял Анну.
— Иногда ты бываешь просто невыносим!
— Но ведь с тобой я так себя не веду.
— Случается. Вспомни, как ты вел себя вечером, когда мы говорили про Олаисена. Мне это не нравится!
— Я исправлюсь, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы.
— Ты раскаиваешься?
— Да! И обещаю исправиться.
— Тогда давай ложиться.
Анна была так прекрасна. В ней почти не было недостатков. Ни вздорных прихотей, ни злобы. Она была хорошим товарищем. Но разговаривать с ней, как когда-то с Акселем, Вениамин не мог. Она не возражала ему, но обижалась. Достойным противником Анна была только в спорах об искусстве и музыке.
Глядя, как она расчесывает щеткой свои каштановые волосы и они волнами струятся у нее по плечам, Вениамин был счастлив, что она рядом. Но когда ее большие голубые глаза требовали от него ответа, ему становилось не по себе. Он даже сердился. Потому что она часто бывала права и ему приходилось оправдываться.
Но в тот вечер все было иначе. Вениамин был готов во всем согласиться с ней. Он стоял и проводил руками по изгибам ее тела. Губы Анны явственно выдавали ее чувства. Они бывали то узкими и бескровными, как занесенный снегом розовый лепесток, то красными и полными, как вожделенный бокал вина. Нынче вечером они были узкие и решительные.
— Тебя изваял гений! С помощью математических формул он рассчитал твои пропорции так, что они находятся в гармонии с планетами мироздания. Тебя не много и не мало. Ты звезда, Анна, живая звезда, — шептал он, гладя ее голову. — Твои мысли похожи на звездный дождь. А слова ранят лунатика-волка в самое сердце. Ты приручаешь его.
