. Бывает.
О чем говорить… после спектакля
10 февраля 2008 года скончался известный режиссер и театральный педагог Борис Гаврилович Голубовский. Нескольких недель не дожил до восьмидесяти девяти лет. Он был главным режиссером московского ТЮЗа. Помню его спектакль «Ромео и Джульетта», очень красивый и романтичный. Он руководил Театром Гоголя, был профессором ГИТИСа.
Царствие ему небесное.
Не стану перечислять всех заслуг покойного на ниве театрального искусства. Это сделают его ученики. А для меня его смерть – еще одна порванная живая нитка. Связь с теми временами.
Голубовский очень дружил с моим отцом.
Однажды он мне рассказывал:
– Представляешь себе, мы с Витей (то есть с моим отцом) и с Зямой Гердтом идем себе по бульварам. После спектакля. Ночь. Разговариваем. Спускаемся к Трубной. Здесь место расходиться. Но мы стоим под фонарем, разговариваем. Первый послевоенный год. Мы еще довольно-таки молодые. Разговариваем, остановиться не можем. Лето, ночи короткие. Вот уже светает. А мы втроем все стоим и говорим. Вот постовой милиционер на нас обратил внимание. Подошел поближе. Потом отошел. Вот уже утро. Первый трамвай звенит. А мы все никак не можем точку поставить! Ну, как ты думаешь, о чем мы говорили? Ну?
– Спектакль обсуждали? – догадался я.
– Нет.
– Ну, вообще об искусстве? О новых постановках? О пьесах? Рецензиях? Нет? Ну, об интригах? Кому какая роль досталась, все такое…
– Нет.
– Неужели о политике? – удивился я. – О Сталине? О Жданове?
– Тьфу! – сказал Борис Гаврилович. – Конечно, о женщинах! О чем еще могут говорить три сравнительно молодых мужика?
Азеф, Гапон, Исаич клуб книголюбов
В рассказе про коммуналку на Покровке я написал, что был сосед, которого считали доносчиком и провокатором. Мне вдруг стало неловко. Да, считали. Но вдруг это была только сплетня?
Не знаю. Может быть. Я тогда был еще маленький.
Вот история более зрелых лет.
Семидесятые годы. На работе знакомлюсь с немолодым интеллигентным человеком. Разговариваем. Он говорит, что все прогнило. Кругом ложь. Брежневу навесили орден Победы. Придумали «Малую землю». Хлеб закупают в Америке.
Я осторожно киваю. Вздыхаю.
– И все молчат, – горестно говорит он. – Вот вы человек молодой, а тоже молчите. А ведь русская молодежь не молчала! Декабристов помните?
– Май на дворе, – отшучиваюсь.
Вроде отстал. Потом говорит:
– У вас почитать что-нибудь есть? Что-нибудь интересное ?
– Ну, например?
Он приблизился и вполголоса:
– Исаич у вас есть?
