Рабочие уселись на корточки в тени стенки, которую строили, и закурили. К запаху дыма от очага примешался свежий дух гашиша.
— Притон наркоманов, — ухмыльнулся Дауд, показывая черные зубы. — Они строят для этой вдовы стену, а она расплачивается чаем, наркотой и не знаю еще чем. Странное место — Египет. Наши прекрасные законы запрещают выращивать табак — никто не знает почему, — и каждый год нам приходится ввозить миллионы тонн табака, но гашиш может выращивать у себя на заднем дворе любой бездельник. Эта вдова — Мариам — тоже его выращивает и продает.
Один из рабочих взял барабан и стал выстукивать сложный пульсирующий африканский ритм. Дауд позабыл об усталости и начал исполнять какой-то нескладный танец в стиле диско. Похоже, у Рикки Гервайса[15] появился серьезный конкурент. Никогда не видел такого странного танца: Дауд подскакивал, вращал глазами, с жаром крестился и отвешивал глубокие поклоны в сторону заходящего солнца. Рабочие почти не обратили на него внимания.
Немного погодя Мариам вернулась к себе в склеп, а потом вышла, накинув поверх длинного поношенного хлопкового платья разноцветную шаль с блестками. Она подошла, встала прямо передо мной и, улыбаясь, тоже начала танцевать. Вдова соблазнительно извивалась, а Дауд пожирал ее глазами. К явному ее неудовольствию, барабанщик остановился, отодвинул в сторону барабан и свирепо глянул на меня. Наверное, ждал, что я заплачу ему, чтобы он продолжал стучать.
Мариам прекратила танец и вскинула голову. Она приблизилась к барабанщику; вокруг ее стройных ножек облачком взвилась пыль. С победным видом женщина подняла барабан над головой и сама стала в него ударять. Она била в барабан и танцевала. Глаза ее выражали полный триумф.
Я сидел в тени гробницы и смотрел на это выступление. Мне хотелось представить дни перед самым сотворением Ковчега, понять, как возникла необходимость его создания. И тут у меня вдруг открылись глаза; каким-то причудливым образом мне помогло то, что происходило рядом, — помогло больше, чем прогулки вокруг пирамид и памятников древнеегипетской архитектуры. Сцена у меня перед глазами напомнила почти забытое, то, о чем я читал без особого внимания много лет назад, когда был еще студентом. Я вспомнил о танце ликования другой Мариам, пророчицы, сестры Аарона и Моисея. Когда евреям удалось уйти от армии фараона, которую столь эффектно поглотили волны Красного моря, Моисей произнес хвалебный стих — эти строки одни из самых древних в Библии: «Пою Господу, ибо Он высоко превознесся; коня и всадника его ввергнул в море…»
