Бегло осмотрев синагогу, мы пошли через Мадинат аль-маута — Город Мертвых, древнее каирское кладбище, которое больше тысячи лет дает пристанище как мертвым, так и живым. Воры, преступники, паломники, чтецы Корана, сторожа могил частенько устраивали себе жилье прямо в склепах, а в последние десятилетия к ним присоединились сотни тысяч бездомных. Раньше кладбище было в пустыне, за пределами города, но город вырос, окружил его, и сейчас эта обширная территория находится в центре большой, шумной столицы.
Город Мертвых оказался островком относительной тишины. По его улицам бродили кучками черные козы и грязные оборванные дети. Повсюду висели клочья дыма и тумана, скрывавшие гробницы и сами похожие на гробницы, так что оставалось только гадать, какие из них настоящие. Кое-где попадались весенние цветы, тусклые из-за покрывавшей их мелкой белесой пыли.
Дауд хорошо здесь ориентировался. Несясь, несмотря на заметную хромоту, сломя голову, он провел меня по маршруту, охватившему все самые интересные гробницы и мавзолеи.
Коротко рассказав о той или иной гробнице, Дауд тут же тащил меня к следующей. В конце концов он привел меня к сооружению, которое его действительно интересовало. Рядом с каменным чудом средневековой исламской архитектуры, увенчанным куполом — гробницей какого-то забытого поэта или святого, — несколько рабочих возводили вокруг заросшего травой пятачка земли корявую стену из шлакоблоков.
После долгой прогулки по дневной жаре обычно неутомимый Дауд пожаловался на усталость и захотел остановиться и выкурить сигарету. Мы обошли гробницу и сели неподалеку на древние каменные плиты, опоясанные красными и желтыми лишайниками. От гробницы, казалось, веяло холодным смрадом.
Дауд вел себя так, словно бывал здесь не раз.
Строители, судя по цвету кожи, явились сюда с юга Египта, а то и из более южных земель, например, из Судана. Черные, изнуренные люди; на лицах — выражение абсолютной безнадежности. Настолько раздавленные тяжестью жизни, что не поздоровались с нами и даже не обратили на нас внимания. Из низкого проема в стене гробницы появилась женщина. Она улыбнулась Дауду как знакомому. Женщина несла, прислонив к округлому бедру, алюминиевый поднос, на котором я разглядел несколько стаканчиков с золотистыми ободками и кучку самодельных папирос. Она поставила поднос на землю, подняла с земляного очага закопченный чайник и принялась разливать чай — крепкий до черноты, как принято в южном Египте. Потом стала обносить строителей: каждый получил стакан чая и папиросу.
