…Мягко прыгают по булыжнику резиновые шины пролетки. Под весенним солнцем модистками и барышнями расцвели тротуары Кузнецкого моста. Ипполит Мышкин в модном темно-сером с искрой фраке вольготно откинулся на спинку сиденья, надвинул на глаза высокий английский цилиндр. Прощай, Олений переулок! Не нужно Мышкину доходного дома на Плющихе, не нужно земли. Слава богу, понял, что главное — свобода. Молодой, независимый, счастливый.
* * *
Высокий, чуть окающий голос каждую фразу как топором рубит, в такт ему вздрагивает пламя свечей, отблески скользят по книжным полкам, где за стеклом выстроились ряды толстых фолиантов в старинных кожаных переплетах. У хозяина кабинета мужицкая борода, высокий лоб мыслителя, стеклянные навыкате глаза.
— Не графы адлерберги, не фон палены, не шнеерзоны спасут Россию, — вещает голос. — Издавна так повелось: господин Великий Новгород гнал в шею заморских князей; Марфа-посадница правила вольным Псковом; не боярина Сигизмунда, а боярина Романова посадили у нас на русский трон. Забыли мы заветы отцов и дедов, на поклон к немцу и англичанину бегаем. Хорошее перенимать не зазорно: государь Петр Алексеич прорубил окно в Европу, и слава ему! Худо другое: без разбора, рабски, все перенимаем. Помните, как в комедии господина Грибоедова: «Хлопочут набирать учителей полки, числом поболее, ценою подешевле…»
Тускло поблескивают за стеклом корешки старин-пых книг. На столе хозяина кабинета — господина Каткова, редактора «Московских ведомостей», — гранки и корректуры. В кресле, где сейчас пристроился Мышкин, сиживали маститые Тургенев, Григорович, Лесков, да и нынешние модные сочинители — граф Лев Толстой, Достоевский.
— …Были целые племена, были могущественные царства, которые исчезли, оставив лишь несколько образчиков для этнографов, несколько обломков для археологии. Народ, призванный к историческому бессмертию, должен иметь значение для человечества. Народ, который рабски перенимает у других и живет плодами чужого ума, лишен внутреннего достоинства. Но и один природный ум, без серьезного и широкого образования, не может принести истинной пользы. Вопрос: чему и у кого учиться? Нам ли подражать Европе, которую Русь двести лет от татар спасала? Вот лондонский звонарь заграничные рецепты прописывал, немецкие социальные пилюли русскому мужику предлагал. Но когда поляк мятеж поднял, кто первым ликовал, кто подстрекал славян на братоубийственную войну? Да, в польскую кампанию отклеилась борода у ученого барина Александра Ивановича. Не русский патриот, а журнальный фокусник со страниц «Колокола» выглянул. И нет журнальчика, исчез за ненадобностью. Поучительная судьба для тех, кто оторвался от народа…
