Океан совсем заштилел. Кучевые облака многократно отражались в его зеркале. Оранжевый вельбот с «Воронежа» резво вспарывал их и под утренними лучами солнца бежал к темнеющему силуэту «Атлантика».
Тулаев управлял ботом, выглядывая из люка. Ну и махина! Мастодонт, да и только! Океан-то притих. Поумнел старик. Понял, что нельзя гробить таких голиафов. Себе же вред принесешь. Ждет небось, чтобы люди помогли ему избавиться от опасного врага.
Как горят деревенские избы, Тулаеву приходилось видеть. Они сгорали дотла, оставляя лишь печи — хранительницы огня. Тут вроде все осталось на месте: метров триста «зеленого забора», за ним — десятиэтажник! Был белым, стал черным. И запах. Ужасный, сжимающий сердце запах горелого металла.
Бортовые люки вельбота крепко задраены. Совсем не лишняя предосторожность. Взорвется «Атлантик»» разбросает горящую нефть на сотни метров, и окажется вельбот в море огня. Тогда вся надежда на безотказность мотора и систему наружного орошения забортной водой.
Под крышей вельбота томятся в неизвестности капитан Крокенс и добровольцы: стармех Диомидов, его верный оруженосец моторист Чурка и четвертый помощник Максаков.
В добровольные спасатели записался весь экипаж «Воронежа». Даже буфетчица Золина. Для разведки Тулаев выбрал троих: «деда», как опытного, технически грамотного консультанта, незаменимого Максакова и Чурку, знающего дизель вельбота, как никто другой. Радиосвязь с судном осуществлял сам капитан.
— «Воронеж», я вельбот. Как слышите? Прием.
— Слышим вас отлично. Прием.
— Включите магнитофон. Записывайте. У нас все в порядке. Подходим к наветренному борту носовой части «Атлантика». На грузовой палубе повреждений не видно. Вода у борта чистая. Танкер заметно просел кормой. Лопнуло леерное ограждение. Предполагаем, что машинное отделение затоплено. Вода остановила огонь на пути к танкам. Взрыв маловероятен. Будем высаживаться на главную палубу. Записали? Прием.
— Записали.
— До связи.
Тулаев пересказал свой радиодоклад Крокенсу и приказал Максакову открыть люк, чтобы капитан «Атлантика» и Диомидов убедились в правильности его наблюдений. Одного взгляда на судно хватило Крокенсу, чтобы согласиться с русским капитаном.
— Значит, вахтенный механик успел открыть кингстон! — воскликнул он. — Аллан Стоун — вот кто спас судно от неминуемого взрыва, вот кому мы обязаны жизнью…
Тулаев выключил мотор, и русские моряки почтили память неизвестного им человека минутой молчания. Такие подвиги всегда были, есть и будут в чести у моряков всех времен и народов.
