Часы текли, текли в простор безбрежный,
Платок я расстилал среди камней,
В компании своих любимец милых,
Для ужина в горах, где всё видать далече,
Просторен зал, и звёзды в нём как свечи.
А все питомицы мои – так непорочны,
Сродни моей, я знаю, кровь в их жилах,
Ах, братства узы между нами прочны!
Столь чистыми они созданиями были,
Что только им недоставало речи…
Когда же в церкви к Троице звонили,
Меня овечки часто окружали:
Разумнейшие очи человечьи.
Молился я… Они мне подражали…
Дитя и юноша, я жил в молочной башне,
Которой равных – нет!
Посевов льна разлив лазоревый на пашне…
Но миг – и рухнул замок мой под грузом бед!
Оливковые высохли деревья,
Коровы пали, нет моей отары,
Закончились счастливые кочевья…
А крылья мельниц – сломаны и стары.
Какая грусть! Судьба – как дом в разоре.
Уж лучше быть безумным, быть увечным,
Уж лучше быть слепцом, идти босым по снегу…
Ах, горе лузитанцу, горе!
Он мельницу принёс в мешке заплечном.
Когда-то двигала её вода Мондёгу
[9],
Сегодня крутят крылья воды Сены
[10]…
Черна её мука! черней угля…
Молитесь за того, чьи думы неизменны:
За мельника тоски…
О, ты, моя земля,
Моя земля, заполненная светом,
Земля, которую давно заколдовали,
Ты – в полнолуние, ты – в дождь тишайший летом,
Повозки, что в полях заночевали,
Скрипящие повозки и волы,
Поющая в тумане утра жница,
И чёрных тополей надменные стволы,
Июльского рассвета багряница,
Стирающие простыни на речке девы,
И колокольный звон, что заполняет небо!
Что сталось с вами? Где вы, где вы?
Вы, те, что тесто месите для хлеба,
Вы, булочницы деревень окрестных,
Старушки, что сидят у пряслица зевая,
В седых кудрях в своих каморках тесных,
И рыбаки, что ловлю затевая,
Наладят сети, полные крючков…
О, чёрный бык меж красными плащами!
Его рога и блеск его зрачков!
И зрители в домах, окутанных плющами…
О, праздник Путника – Сеньора Вианданте>[1],
Процессия под звук мелодий плавных,
Аббата два, сеньоры д’Амаранте
Три выводка племянников их славных!
Мой плащ студенческий – нарядов всех милей!
Аве-Марии зорь – печальные напевы!
Озябший город между чёрных тополей!
Спят бедняков дома, луне в тиши внимая…
Дорога из Сантьяго! Сет-Эштрéлу!
Мыс Мира>[2]! Ты, Морéйра д’Мáйя>[3]!
О, крепость Липп>[4]! я вижу цепкую омелу,
Во рве морской укроп, чьи стебельки упруги,
А губернатор подстригает стебли роз.
Там ящериц тела – сплетённые супруги…
А «ведьма падре»
[11] в карты тычет острый нос…
Вы, Жоаки́н Тереза и Франсишку Óра>[5]!
Вы были начеку – и летом, и зимой!
