— Да, я Гиацинт.
Она бросила быстрый взгляд на мои шрамы, потом снова отвернулась к окну. Только теперь я поняла, что Гиацинт наблюдает за Люси, бегавшей по саду с щенком, заливавшимся истерически-восторженным лаем. Смех Люси был почти таким же громким. Шарлеман выразительно прижался носом к стеклянной двери, потом горестно глянул на меня.
— Иди уже,— пробормотала я, давая ему возможность присоединиться к веселью.
Щенок от восторга перевернулся через голову. Люси расхохоталась еще громче.
— Шрамы тебя не беспокоят,— сказала Гиацинт.
Это было не вопросом, а утверждением.
— Практически нет,— пожала я плечами. Полумесяцы и рваные круги, оставленные острыми зубами, поблекли и теперь слегка светились, как перламутр.— Я ношу их с гордостью.— Я дотронулась до следов укуса на своем горле.— А вот эти я бы выжгла, если бы могла.
Но поскольку выжигание тут помочь никак не могло, Кала украсила эту сторону моего горла татуировкой, изображавшей геральдические лилии.
— Но я так долго была прекрасной,— пробормотала Гиацинт.
— Так вы и сейчас прекрасны,— брякнула я.
— Ты меня не жалеешь, Изабо,— сказала она, и я расслышала в ее тоне легкую усмешку.— Это мне кажется весьма освежающим.
— В моем народе красоту измеряют тем, как тихо ты умеешь выслеживать кого-либо, насколько хорошо обучаешь собак и быстро ли бегаешь,— пояснила я.— Мы проходим испытания, чтобы показать свои достоинства. Они не имеют никакого отношения к цвету волос или форме носа.
— Тогда, может быть, мне следует просто сбежать отсюда и жить в пещерах.— Тон Гиацинт изменился, иронию сменило огорчение.— Но я так ноблю все эти удобства!
Люси во дворе тяжело дышала, вытирая с лица пот. Собаки носились вокруг нее, как фигуры, укрепленные на карусели. Когда девушка направилась к дому, Гиацинт сразу отошла от окна.
— Было приятно с тобой познакомиться,— сказала она мне, прежде чем исчезнуть в глубине дома.
— Изабо, ты уже встала?! — удивленно воскликнула Люси.
Дверь в сад захлопнулась за ее спиной. Люси принесла с собой запахи летнего дождя, листьев и юной крови, пульсировавшей под ее кожей. Я стиснула зубы.
— Но еще ведь даже не совсем стемнело,— без всякой необходимости напомнила Люси, у ног которой толкались собаки.
— Иногда я встаю рано,— ответила я, хотя вовсе не собиралась делиться с ней своей слабостью и рассказывать об ужасе и кошмарах.
Как и Гиацинт, я не выносила жалости.
Шарлеман внезапно остановил меня, поскольку услышал, как открылась и тут же захлопнулась входная дверь.
