— Пятнадцать лет устраивал, а теперь — дыра? Ничего себе заявочка.
— Я говорю то, что есть, — не обращая внимания на мой тон, продолжала она. — Клуб не работает, магазин у черта на куличках, парикмахерская — в бане. Да что там говорить! — Зинка обреченно махнула рукой. — У нас даже негде музыку послушать. Единственное развлечение — кафе «Бабьи слезы». И вообще скучно. То ли дело в городе!
— Ну, конечно, там танцы-манцы!
— Да, а что, нельзя? Думаешь, мяч гонять лучше?
— Ну и катилась бы туда, — раздраженно сказал я.
И тут Зинка захлопала глазами, губы дрогнули и жалобно растянулись.
— Грубиян!
Мимо моего носа мелькнули красные, завязанные на городской манер банты. Пригнув голову, Зинка быстро, почти бегом бросилась к своему дому. Перепрыгнув через канаву, остановилась, смерила меня уничтожающим взглядом.
— Уж от кого, от кого, а от тебя я этого не ожидала.
— Подумаешь, парикмахерская в бане, — выпалил я. — Тоже мне, городская нашлась! Не дотронься!
Но мои слова повисли в воздухе, лишь в ответ бухнула калитка, и все смолкло.
Я постарался успокоить себя: ничего страшного не произошло, ведь ссорились мы и раньше, иногда по нескольку раз в день. Но те ссоры были непохожи на сегодняшнюю.
«И что ее здесь не устраивает? — уже остывая, думал я. — Еще в прошлое лето она готова была выцарапать глаза каждому за наш поселок. Ну что здесь изменилось? Ровным счетом ничего. Все так же, как и год назад, сидели под мостиком рыбаки, все так же над домом Имановых носились в вечернем воздухе голуби. И солнце, опускавшееся зимой почти к городским трубам, вновь грело так же, как в прошлом и позапрошлом году, И все эти танцы. И кто их только придумал?»
Москва появилась неожиданно, будто из-под земли выросли и полезли вверх серые, похожие на пчелиные соты, дома. Посчитав этажи, я подумал, что в один из таких домов вошел бы весь наш поселок, в котором я родился, и еще осталось бы место для других.
При въезде в город нашу машину стиснули со всех сторон другие машины; потеряв волю, мы стали двигаться рывками от перекрестка к перекрестку. Временами между домов появлялись белокаменные, с золочеными куполами церкви, и день пасмурный, дождливый вдруг начинал расступаться, становиться светлее и шире, я невольно приподнимался, заглядывая вперед, ожидая, что впереди, за золочеными куполами, откроются другие, и я наконец-то увижу Кремль.
— Вам куда? — не поворачивая головы, спросил таксист.
За всю дорогу от аэропорта это были первые слова, произнесенные им. Я молчал, чтоб таксист во мне не распознал провинциала.
