– Каковы результаты допросов? – закинул удочку Штирлиц.
– Все, кроме русской, признались, – потер руки Мюллер. – Русскую придется отправить в гестапо.
– Я как раз еду в ту сторону, – не раздумывая, сказал Штирлиц. – Могу подбросить.
– Сделайте одолжение, старина! – обрадовался Мюллер. – А то, знаете ли, такси сейчас приходится ждать часами!
– Никаких проблем! – Штирлиц отдал салют и холодно скользнул взглядом по фигуре Кэт: – За мной!
У порога Штирлиц обернулся. Запоминается последняя фраза – это правило он соблюдал неуклонно.
– Насчет шкафа я еще зайду, – сказал он.
– Запомнил, запомнил, – не глядя на Штирлица, небрежно ответил Мюллер.
Кэт тоже попрощалась с Мюллером и вышла в коридор.
– Слушай меня, девочка! – тревожно произнес Штирлиц. – Слушай внимательно! Сейчас я довезу тебя до швейцарской границы…
– Нет, – тихо сказала Кэт. – Ты себя провалишь…
– Плевать, – ответил Штирлиц. – Если тебя отвезут в гестапо, ты все равно меня выдашь.
– Не выдам…
– Выдашь, выдашь. В гестапо раскалывают всех. Но сейчас речь не об этом…
Штирлиц вывел Кэт из здания РСХА и распахнул дверцу машины. Сгибающийся от приступа кашля автоматчик с трудом открыл ворота и отдал честь. Штирлиц почувствовал рядом с собой вздох облегчения.
– Нужно будет передать одну последнюю радиограмму. Рецепт вестфальского горохового супа.
– Говори, – профессионально подобралась Кэт. – Я запомню слово в слово.
– Говорить пока нечего. – Штирлиц свернул на Мариенштрассе. – Надеюсь, что рецепт будет у меня вечером. Ночью устроим радиосеанс. Потом я тебя увезу.
– Ты сумасшедший, – прошептала Кэт.
Штирлиц не ответил. Проехав пятьсот метров по Киршеналлее, он сделал несколько резких поворотов в разные стороны. Темно-синий автомобиль, не отрываясь, следовал за ними.
«Хвост», – понял Штирлиц и нащупал в кобуре пистолет.
Кэт почувствовала настороженность Штирлица.
– Хвост? – тихо, одними губами спросила она.
Штирлиц кивнул.
Автомобиль приблизился и на светофоре встал рядом. Стекло опустилось. Штирлиц приготовился к худшему.
Из автомобиля вылетел комочек жевательной резинки и прилип к щеке Штирлица, но тот не подал вида. Загорелся зеленый. Неизвестный преследователь резко рванул вперед и исчез в переулках.
– Судя по манере езды, это шофер Бормана, – задумчиво сказал Штирлиц и отлепил жвачку от щеки. Там была записка.
«Отварите небольшой кусок постной свинины… В 14.00 на Александерплац».
Больше ничего.
– Пойдешь? – тревожно спросила Кэт.
Штирлиц с трудом удержался от резкости. Манера Кэт заглядывать через плечо в чужие документы всегда его раздражала. Но сейчас ей нелегко. Штирлиц смягчился.
