Хугава разломил фазана пополам, предложил долю Спаргапе.
— Ты — мне?
— Тебе.
Юноша благоговейно принял дар, благодарственно глянул Хугаве в глаза. Сказал убежденно:
— Теперь ты — лучший мой друг! Хорошо?
— Хорошо, — серьезно ответил стрелок.
— Дато! Хоу, Дато! — крикнул Белый отец. — Ты нарвал чесноку, брат?
— Нарвал, брат, — откликнулся Дато, после вождя самый старший из сакских старейшин.
Белый отец понизил голос:
— Разбросай по поляне, брат, и кинь в костер, чтоб духи чангалы не мучили нас ночью. Дикий чеснок — святая трава. Духи не любят чесночного духа.
— Наверное, много их тут, — прошептал боязливо Спаргапа.
— А встречал их кто-нибудь? — недоверчиво спросил Хугава.
— Встречал. — Вождь почесал зубчатый шрам на левой щеке. — Как-то раз, когда Спаргапы еще не было на свете, я, подобно Наутару, заблудился в чангале.
— Ну? — изумился Спаргапа.
— Вижу — ночь. Что делать? Залез на вяз, сижу среди ветвей, молчу. Задремал. Проснулся, слышу — шум, бубен гремит. Хм?.. Высунул нос из листвы — духов полная поляна!
— Ну?
— Забыл сказать — у меня шишка была на левой щеке. Вот, место осталось. — Вождь снова прикоснулся к шраму. — Большая шишка, точно кулак. — И старик вытянул к огню кулак величиной с голову годовалого бычка.
— Ну?
— Ну, я испугался. Притаился. Чуть жив от страха. Духи чангалы плясать принялись. Так себе пляшут, кто во что горазд. Топают как попало, переваливаются на хромых ногах. Откуда им знать, как надо плясать? Нечисть.
— Ну?
— Ну, а я был плясун хоть куда. Отменный. Смолоду у вечерних костров отличался. Взыграло у меня сердце. Не утерпел — спрыгнул с дерева и говорю: «Хватит срамиться! Смотрите…» И закружился, будто вихрь, по поляне. «Ой, хорошо!» — заорал Одноглазый. «Ой, хорошо! — завопило стадо его горбатых сородичей. — Бесподобно пляшет. Оставайся с нами, старик, навсегда. Будешь веселить болотный народ». Вот тебе на! Угораздило меня напроситься к бесам в приятели.
— Ну?
— Взмолился я: «Не могу, други. В становище пора». «Стой! Удрать хочешь? — завизжали духи. — Не отпустим». «Почему — удрать? Старуха заждалась. Зловредная старуха. Не вернусь к утру домой — голову снимет. Не задерживайте меня, други. Наступит следующая ночь — сам приду». «Нашел глупых! — разозлился Одноглазый. — Так тебе и поверили. Давайте отнимем у него самую нужную вещь — как олень прибежит». Пристали духи: «Какая вещь у тебя — самая нужная?» Я смекнул кое-чего. «Все берите, — говорю, — и рубашку, и штаны, и лук, и стрелы, и нос, и уши — только шишку не трогайте…» «Ага!» — обрадовался главный дух. Фьють! — и открутил шишку. Да так ловко, что хоть бы чуть заболело.
