* * *
Митридат неспроста назначил такую необычную смерть своему врагу: «в Пергаме велел влить ему в горло расплавленное золото, с позором указывая этим парижское взяточничество » (Аппиан). Публичная и страшная казнь главного римского вымогателя денег, который в целях пополнения своего материального благополучия не останавливался ни перед чем и был готов ввергнуть ради этого в бойню целые народы, явилась закономерным финалом его жизненного пути. По мнению царя Аквилий получил по заслугам, да и в глазах населения Анатолии, казнив одного из главных виновников их бед, Митридат явил высшую справедливость. И потому совершенно неправ Моммзен, когда начинает причитать по поводу участи Аквилия и поливать грязью понтийского царя за эту расправу: «Митридат не ограничился этим жестоким издевательством, которого одного уже достаточно было для исключения его из числа благородных людей» (Моммзен). Когда беспредел творят римляне, которых немецкий историк обожает всей душой, то это в порядке вещей, они все равно несут счастье человечеству и помыслы их чисты и благородны. Но когда этих самых римлян за все их подлости и лицемерие настигает справедливое возмездие, то тот, кто эту справедливость осуществил, под талантливым пером историка тут же превращается в кровожадного монстра. Митридат сделал то, что должен был сделать, а Маний Ацилий получил то, что заслужил.
Обстановку, которая на тот момент сложилась в Малой Азии, очень ярко и красочно описал Афиней, этот пассаж напоминает плач по римскому могуществу, и если отбросить в сторону некоторые художественные преувеличения (о судьбе Квинта Оппия), то мы увидим очень яркую картину того краха, который постиг римлян на Востоке. «Римский командующий в Памфилии Квинт Оппий выдан царю и следует за ним в оковах; бывший консул Маний Аквилий, этот сицилийский триумфатор, связан цепью по рукам и ногам и бастарн-великан, пяти локтей ростом, тащит его пешего за своим конем. Из остальных римских граждан одни лежат, простершись у алтарей богов, а другие , сменив римские одежды на родные квадратные плащи, снова называют себя по исконным родинам » . Последняя фраза выделена не случайно, смысл ее блестяще истолковал А. П. Беляков, и она является ключевой для дальнейшего понимания хода событий. «Квадратные одежды», о которых пишет автор, — это явно длинные и тяжелые многослойные восточные одеяния. И если эти люди стали именовать себя «по прежнему отечеству», то это может означать только одно — вместо «римлянин Ксилл Минуций» они опять стали называть себя, к примеру, «Ксилл — лидиец из Сард
