— Как для чего? — с жаром набросился на непосвященную Серж. Он, явно, не представлял себе жизни без третьего глаза. — Только третьим взглядом можно увидеть ИСТИНУ?
— А нужно ли видеть истину? И в чем эта истина? — с не меньшим жаром встала на сторону Инги девушка с длинными волосами.
— Так, подождите, подождите… — с видом арбитра, вставшего между боксерами, нарушившими правила на ринге, Меркулов параллельно расставил ладони. Обратился сначала к девушке с длинными волосами. — Скажи, Ася… Ася — я не ошибся? — видимо, Ася (Меркулов не ошибся) в «Третьем глазе» второй, максимум третий раз. — Ты согласна с тем, что добро должно уравновешиваться злом?
Инга успела безразлично кивнуть, хотя вопрос относился не к ней. Но это уже значительно ближе к загадочной смерти Аникшина, чем бумажные лилии.
Девушка подумала несколько секунд и категорически замотала головой:
— Нет! Добро — это добро, а зло — это зло.
— Но как же тогда узнать, что белое — это белое, если не знаешь, что такое черное? — Меркулов был готов к любому ответу.
— Это изначально заложено в каждом человеке, — ответила Ася высокопарно и не слишком уверенно.
Меркулов снисходительно улыбнулся.
А улыбка у него красивая. Немного циничная и беззаботная.
— А ты как считаешь? — резко и манерно (или у него природная грация?) повернулся, как ведущий телешоу, как будто накаляя зрительский интерес, президент «Третьего глаза» к другой непосвященной.
Раздумывая, как лучше ответить, Инга пожала плечами.
— Но какое отношение это имеет к третьему глазу?
— Самое прямое! — Меркулов в этот момент совершенно не был похож не Жерера Депардье. Губы эзотерика искривились в странной усмешке, холодной и липкой, как след дождя на стекле. — Жизнь и смерть — две стороны бытия. Чтобы родиться заново, нужно сначала умереть.
— Как это родиться заново? — не поняла Инга.
Меркулов усмехнулся почти презрительно. Точно также кривил рот, поблескивая зрачками, и Женя- Оригами.
— Третий глаз есть только у посвященных, а посвященным может стать только тот, кто прошел второе рождение. А для этого надо пройти через искусственную смерть.
— Что это за смерть такая? — забеспокоилась Инга, снова утратив (который раз за последние несколько дней?) бесстрастное выражение лица.
Меркулов заметил ее беспокойство, и в его голосе появились успокаивающие и даже веселые интонации.
— Вон — Женя знает. Правда, Женя?
— Да-а, — радостно подтвердил бывший ученик Шао-Линя. — Ничего страшного. Просто долго идешь по длинному — длинному коридору. А все вокруг только черное и белое…
