Нина невольно восхищалась подругой. Такой бы, наверное, весёлой и полной светлый ожиданий, была и она, если б иначе сложилась судьба.
— Хочешь, секрет тебе один открою?
— Как хочешь, — не настаивала Нина, уже наперёд зная, что подруга расскажет ей это важное, сокровенное.
Зина достала из кармана простой белой блузки с комсомольской звездочкой на груди нательный медный крестик.
— А ты крещённая? — спросила она.
— Не знаю, — призналась Нина.
— Нина, а знаешь, о чём я сейчас подумала? Как жалко, что нам было так мало лет в войну. Мы смогли бы… я чувствую, я могла бы!.. мы могли бы совершить что-то такое!..
Зина замерла в каком-то возвышенном порыве, словно ей хотелось совершить что-то невозможное, то, что выше человеческих сил.
Нина покачала головой:
— Но ведь и без нас победили!
— Да! — весёлой грустью прозвенел голос Зины. — Но всё равно!.. Знать, что ты сражаешься, за родину, за Сталина! Нет! За Сталина… Я, наверное, недостаточно идейная. Или просто бесчувственная. Но ты знаешь, Нина, — шептала комсомолка сокровенное. — Помнишь тот день, когда умер Сталин?..
Нина помнила.
— Гудели заводы. Так страшно гудели… В нашу группу вошла Мария Сергеевна… преподаватель педагогики… такая торжественная и странная… «Дети, — сказала она, хотя никогда нас так не называла. — Сталин умер». И заплакала. И все заплакали. А я не могла. Понимаешь? Ни слезинки не могла из себя выжать. Я хотела разделить со всеми наше общее горе. И не могла! Не могла, понимаешь?
Нина очень хорошо понимала подругу.
— А ты знаешь, Зин, — вдруг ощутила она прилив какой-то особой доверительности к комсомолке. — Я ведь в Сталинских лагерях семь лет отмотала.
— Семь лет? — окинула комсомолка удивленным взглядом подругу. — Ой, извини… Извини! Что это я, в самом деле?
Зинаида неловко замолчала и, вздохнула.
— Нин, а я уезжаю на целину по комсомольской путевке.
— На какую целину?
— На целинную землю. Поехали со мной, — неожиданно предложила Зина.
— Как же я с тобой поеду? Ты же едешь по комсомольской путевке. Ты комсомолка, а я из заключения.
— А там всех вербуют. Наверное, и жильё дают. Что ты будешь скитаться по этим комнатам?
— У меня же ребенок.
— Там и с ребенком, и без детей — всех берут.
В распахнутую дверь заглянул вездесущий сторож дядя Витя.
— Уезжаешь что ли? — дядя Витя нервно подкрутил ус.
Тише станет улица без Зины, без её смеха и звенящего голоса.
— Уезжаю, дядь Вить, — радостным эхом отозвалась комсомолка.
— На целину, значит, едешь…
