Косой она на самом деле не была, но шрам проходил через всё лицо наискосок, нарушая его симметрию
Валя не хотела становиться матерью («Куда я с ним?»), и почему-то с самого начала была уверена: родится мальчик. Да и известная примета — живот огурцом — говорила о том же.
— Назову Иваном, — не мудрствовала лукаво, восседая на кровати.
— Почему Иваном? — вскинула удивлённый взгляд Маруся, девчушка лет восемнадцати, самая молоденькая мамка.
— В честь отца моего, — зыркнула на непонятливую Валя.
Маруся понимающе вздохнула.
Будущих мам в помещении — что-то среднее между обычной больничной палатой и обычным бараком — было восемь. Отрадно было уже то, что вместо набивших оскомину нар здесь в чинных два ряда стояли кровати.
Пространство заполнял тихий ровный свет. Блаженство — когда светло именно так — ненавязчиво рассеянный свет, и когда отпускает боль.
У соседки Вальки Косой снова начались схватки.
— Ой, ё — й рот! — принялась она ходить между кроватями.
— Счастливая, отмучилась уже, — бросила завистливый взгляд на уже родившую соседку Маруся, которой тоже только предстояли муки, которые кончаются неимоверным облегчением и, как правило, счастьем.
Красавица Тося ответила тоскливым взглядом. Статная, белокурая, она и в заключении сохранила спокойную грацию, не смотря на то, что белизну ещё не увядшей кожи атаковали красные пятна. В таких же отметинах родилась и белокурая девочка.
Малышка постоянно кричала.
— Что у тебя с ребёнком? — заглянула в кроватку Валентина и шарахнулась, опасаясь заразы.
— Сама не знаю, — вздохнула Тося. Взяла малышку из кроватки, поднесла к полной груди.
Девочка засопела, зачмокала.
— Вроде кормлю досыта, а всё равно кричит…
— Ты показала бы её врачу, — посоветовала Валентина и снова схватилась за живот.
— Я и сама собиралась…
У матери и малышки обнаружили сифилис. Назначили уколы.
Валентина родила вечером большого пацана.
У Нины схватки начались под утро, и вот уже весь мир потонул в крике, только, как пятно света, сознание высветило лицо молодой ещё врача: карие большие глаза, несколько тёмных локонов, упавших на лоб…
Нина зажмурила глаза, и земля снова стала вращаться. Боль отпустила.
Сын родился? Или всё-таки дочь? Выжил ли? Куда, почему его унесли? Конечно, выжил, ведь она слышала крик своего малыша.
— Мальчик, — улыбнулась врач. — Два килограмма.
Протянула молодой маме свёрток.
— Маленький какой, — взяла Нина в руки сына. — Как котёнок.
Прикасаться к ребенку было страшно, такими тоненькими у него были ручки и ножки.
