Кэй сидела с ней рядом и вязала. Полуденное солнце светило прямо в окна, однако шторы были задернуты плотно, как бы отрезая мир спальни от моря и солнечного света. Интересно, подумала Кэй, а когда она, Кэй, будет умирать, захочется ли ей лежать в комнате с видом на море? Интересно, смотрит ли Джойс в окно? На волны?
В постели Джойс казалась совершенно лишенной плоти - так, груда хвороста со странными наростами; лицо ее на подушке было чуть отвернуто в сторону.
Кэй мало что о ней знала. Они переехали сюда лет пять назад, и муж Джойс в тот же год и умер. А она осталась жить здесь одна, очень тихая, немного чопорная, говорившая всегда ровным, спокойным голосом. Она была откуда-то с Востока, из Огайо, кажется. Иногда она очень смешно сердилась или обижалась на вещи.
Она всегда носила очень строгие коричневые и темно-синие юбки и рыжевато-коричневые кардиганы. Должно быть, Джилли подарила ей тот прекрасный, просто великолепный и очень уютный кардиган, что лежал сейчас у нее в ногах на постели. Джилли - хорошая дочь.
Когда Джойс овдовела, Джилли стала приезжать к матери из Портленда на уик-энд, а теперь и вовсе здесь поселилась. Хотя у нее было неплохое место в муниципалитете Портленда, от которого ей, видимо, пришлось отказаться. А может, она просто взяла длительный отпуск? Но спросить Джилли об этом было почти невозможно. Джилли казалась куда более открытой и простой, чем ее мать, но и она тоже никогда не раскрывалась до конца. Когда Кэй предложила ей просто пойти и прогуляться по пляжу, потому что денек выдался чудесный, Джилли сказала, что лучше поспит, ушла к себе и больше не показывалась; шторы на окнах в ее комнате были спущены. В общем, все три женщины сидели в доме со спущенными шторами, а снаружи апрельское солнце щедро изливало свои лучи на землю и на море, и ветерок дул теплый, как летом.
- А где Джилли?
- Легла вздремнуть, - ответила шепотом Кэй, понимая, что Джойс на самом деле лишь наполовину проснулась.
- Она никогда не приходит!
- Ну-ну-ну, - укоризненно и ласково пропела Кэй, и Джойс снова соскользнула в сон. Неужели она действительно еще способна "любить" свою дочь? Кэй смотрела на ее костлявую опухшую руку, лежавшую поверх одеяла. Можно ли продолжать любить людей, когда умираешь?
ЗАЧЕМ ЖЕ ТЫ РОДИЛА МЕНЯ, ЕСЛИ ЭТО ВСЕ РАВНО ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ?
Но ведь ей тогда было всего четырнадцать...
Джилли, тяжело ступая, прошла через холл в ванную, потом подошла к спальне матери и остановилась в дверях - разрумянившаяся со сна, большая, розово-золотистая женщина. Добрая и нежная.
