Макрон находился во втором ряду центурии, возглавляющей приступ; на миг у него мелькнул соблазн рвануться вперед и повести людей за собой. Однако рассудок возобладал: он, префект, командует тысячей человек. От него зависит, останутся они живы или нет, и было бы верхом безрассудства поступиться своей жизнью в этой стычке; эдакое преступное самолюбование. Макрон с глубоким вдохом упрятал меч в ножны и отошел от схватки на небольшое расстояние. Оглядевшись, он увидел, что фланговые центурии уже проникли по обе стороны ворот на стены и теперь выбивают из укреплений неприятеля, в то время как остальная колонна готовится пройти снизу в ворота. Он не увидел, а скорее почувствовал, как кто-то навис у него над плечом, и, резко обернувшись, увидел Балта, который, свесившись с седла, сказал:
— Истинно люди в легионах дерутся как львы.
Сказано было от души, и Макрон ощутил прилив гордости, а также — что греха таить — некоторого самодовольства, особенно после того унизительного спасения в пустыне отрядом князя. Впрочем, ощущение было мимолетным, и Макрон с прищуром глянул поверх голов дерущихся вдоль улицы, в направлении цитадели.
— Дело еще только началось, князь. Идти нам еще вон аж докуда.
— Это так, — улыбка сошла у Балта с лица. — Как только очистите эту улицу от нечестивцев, дальше воинов поведу я.
— Так и поступим… Извини, хлопот полон рот.
Макрон, повернувшись, зашагал туда, где кипела схватка. Перевес был на стороне штурмующих, что неудивительно: повстанцам хватало храбрости, но оружие их и доспехи были чересчур легки и не так годны для боя. Легионеры надвигались стеной широких щитов, при необходимости выставляя их вперед и тесня врага. А меж щитами алчными серебристыми языками мелькали лезвия коротких мечей, которые кололи и секли скопище тел, оттесняя повстанцев все дальше по улице. Толпа защитников начала подаваться назад — вначале неохотно, затем все быстрей, и вот они уже побежали, ныряя от погибели в проулки. Макрон удовлетворенно кивнул, наблюдая, как под мечами падают последние из тех, кому хватило храбрости или глупости продолжать сопротивление. И вот уже улица была в руках римлян.
— Первая центурия, перестроиться! — рявкнул центурион Гораций, и солдаты из трех колонн образовали четыре, тянущиеся вверх по улице. Когда в ворота прошла следующая центурия, Макрон дал указание командиру построиться за людьми Горация, а сам возвратился к Балту.
— Князь, надо бы, чтоб твои молодцы мелкими группами разместились между каждой из моих центурий.
