Догадка не была лишена оснований. До прихода к власти Гитлера фриц Гебауэр служил статистом в Берлинской кинофирме «Уфа-фильм». Ему удалось даже сняться в эпизодической роли в картине «Бель Ами». Потом больше года он проработал в Америке, в Голливуде. Ходил вместе со своими коллегами на матчи бокса, зверел, когда более удачливые боксёры нокаутировали слабейших, орал «добей его», увлекался гангстерами и Аль-капоне, требовал бойкота Чарли Чаплина и Пауля Муни и потом, после поджога рейхстага, был внезапно отозван в Германию. Киноактёры Берлина были озадачены, увидев на этом бесталанном статисте нарядный мундир офицера государственной тайной полиции и мёртвую голову на его форменной фуражке с высокой тульёй.
Гебауэр прибыл во Львов в первых числах июля 1941 года и довольно быстро стал организатором Яновского лагеря смерти. Поступающих в лагерь новичков он часто допрашивал в присутствии всех узников. Допросы, как правило, оканчивались побоями. Гебауэр, кивая в сторону новичка, кричал охранникам: «Снять штаны!» — и бегал вокруг своей жертвы, размахивая хлыстом с оловянным наконечником. Следом за хозяином, громко лая, бегала и его любимица — овчарка Булли. Глаза Гебауэра расширялись.
Новичок послушно выполнял приказ и раздевался, не дожидаясь, пока охранники сорвут с него штаны. Гебауэр в таких случаях ограничивался 25 «лёгкими» ударами, причём от первого же удара трескалась кожа. Более страшными были воскресные развлечения душителя. Обычно уже с утра он разгуливал по лагерю, отыскивая жертвы среди тех, кто был занят тяжёлой работой. Найти «провинившегося» было не мудрено. Одного заставал, когда тот, опершись на лопату, выпрямлял усталые плечи. Другого узника ловил на «симуляции»: он не мог поднять десять кирпичей сразу.
Часто Гебауэру с балкона своей виллы помогала находить проштрафившихся Отилия Вильгауз — маленькая, худенькая блондинка с пышными волосами — жена шефа лагеря. Она показывала стэком на какую-нибудь жертву, и Гебауэр, галантно откозыряв надушённой фрау, тихонько крался между бараками в указанном направлении. С триумфом вёл он пойманного на месте «преступления» в механический цех лагерной фабрики «Дейтшеаусринстунгверке». Почти в каждом из концентрационных лагерей была такая фабрика, принадлежавшая лично Гиммлеру.
Обычно местом наказания служил самый большой строгальный станок в механическом цехе. Охранники лагеря принуждали «виновного» раздеться и лечь голым на гладкую и скользкую от эмульсии поверхность станка. Сперва они сами били несчастного, а потом к станку с плетью в руке подскакивал их шеф. Гебауэр быстро зверел. Широкие ноздри его острого и тонкого носа раздувались. Он дышал всё тяжелее и с каждым новым ударом сатанел всё больше. Элегантный с виду офицер упивался самим видом окровавленного, вздрагивающего тела. По его лакированным сапогам и по нарядным брюкам стекала кровь, но он не прекращал избиения, пока не утомлялся совсем. Потный, красный, Гебауэр шёл во двор, постепенно «приходил в форму», переодевался в своей вилле во всё чистое и, взяв на поводок Булли, ехал в город — то ли в ресторан «Люкс», то ли в казино гестапо на Майской улице играть в бридж вместе с Бено Паппе, Вурмом и другими эсэсовцами.
