(Матф. 26, 39); и в другом месте:
не еже Аз хощу, но еже Ты (Марк. 14, 36. Лук. 22, 42). Если мы захотим узнать объяснение смысла этого свидетельства святыми и достойными веры отцами и правильно нонять, что значит — моя воля и твоя воля, то вот как блаженный Амвросий во второй книге к блаженной памяти Грациану августу научает понимать это место. «Итак, говорит он, восприял волю мою, восприял скорбь мою; я решительно говорю — скорбь, потому что проповедую о кресте. Воля, которую Он назвал своею, есть моя, потому что Он восприял скорбь мою, как человек, и говорил, как человек, и потому сказал:
не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Та скорбь, которую Он приял моим способным к страданию естеством, есть моя скорбь»
[50]. Очевидно, благочестивейшие из государей, что здесь святой отец слова Господа, произнесенные Им в молитве:
не якоже Аз хощу, почитает относящимися к Его человечеству, чрез которое Он, по учению блаженного апостола языков Павла, и
послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя (Филип. 2, 8). В этом же смысле говорится, что Он повиновался родителям, потому что здесь благочестие требует разуметь добровольное Его повиновение не по божеству, которым Он над всем господствует, но по человечеству, которым добровольно подчиняет Себя (Лук. 2, 51). И святой евангелист Лука указывает на то же самое, изображая того же Господа нашего Иисуса Христа молящимся по человечеству Отцу в словах:
Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Исповедник Христов Афанасий, предстоятель александрийской церкви, в книге против еретика Аполлинария о Троице и воплощении так объясняет это место, присоединяя к нему еще другое. «И когда говорит:
Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты, и в другом месте:
дух бодр, плоть же немощна; то являет в Себе два хотения, одно человеческое, свойственное плоти, другое божеское. Ибо человеческая воля отвращалась от страдания по причине немощи плоти, божеская же была к нему готова»
[51]. Что может быть вернее этого объяснения? Как не признавать две воли, т. е. божескую и человеческую, в Том, в котором по вселенско-соборному определению исповедуются, и после нераздельного соединения, два естества? Ибо и Иоанн, возлюбленный ученик, возлежавший на персях Господа, ту же истину выражает в следующих словах:
снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшего Мя Отца
