Като ошарашено смотрела на сестру. Вот так одним махом она подтвердила все ее подозрения. Твердо и уверенно высказала все. Ей-то неведомы были сомнения десятка работников лаборатории, на экспертизу в которую неделю назад при весьма загадочных обстоятельствах попала эта Книга. Какого она века? По ее собственному отчету выходило, что обложка была сделана из шкуры тясечелетнего крокодила! Ах, если бы еще крокодила…
Специалисты из зоологического сада не смогли идентифицировать твари, одолжившей Книге материал для обложки. А серебряный трилистник у сгиба, будто печать? В стиле модерн? Псевдо-мавританском? Каком-то другом?
Одно было ясно — чья-то рука старательно выводила строчки чернилами каракатицы на тонкой папирусной бумаге. День за днем, месяц за месяцем… Целыми днями или бессонными ночами…
А теперь не спится и ей, самому молодому сотруднику лаборатории, которому поручили атрибутировать этот странный артефакт. Если что, ведь все спишут на ее неопытность. Даром что она все ночи напролет проводила в четверостишьях Книги, рассчитывая найти хоть какую-то подсказку, кем она была создана и когда.
Наконец, последняя котлетка упокоилась в желудке Канты, и наскоро вымыв за собой тарелку, сестра ушла готовиться ко сну. Надо признать, она совсем другая какая-то без косметики. Не хуже и не красивей, а просто — словно другой человек.
— Мне реферат в среду нужно сдать, не забудь. — Зевая, проговорила Канта. Судя по другим звукам, доносившимся из спальни, она уже устраивалась поудобнее под теплым одеялом.
— Допишу, не волнуйся. Уколы хотя бы научись делать, сестренка медицинская.
Из спальни послышалось какое-то ругательство.
Като пропустила его мимо ушей. Пускай спит. А вот ей самой не до сна. Сегодня пыльца с золотых кустов, завтра, чего доброго — стрела в горле?
Като машинально потерла шею. Погасив верхний свет на кухне, она расположилась под светящимся кружочком торшера. Вытащила из ящика тяжелую Книгу, и, проверив, нигде ли Канта не загнула страниц и не наставила пятен кофе, углубилась в чтение.
В сотый раз, если не больше, она открывала Книгу на странице девяносто три. Нумерации не было — она сама отсчитывала пыльные листы до единственной иллюстрации Книги, если так можно было назвать набросок пером и тушью на полях.
Длинные уши, костлявое тело. Не то грива, не то выпирающий из-под кожи стилетами хребет — кто-то уверенной, твердой линией запечатлел сие невиданное создание: не то чудовищная лошадь, не то сказочный дракон, который каким-то непостижимым образом вклинился в ее сегодняший сон; выдохнул несколько искр из зубастой пасти — и Като Камбрези погрузилась во Тьму.
