Пока я размышлял, Хосе подвел лодку к прыгающим на волнах связкам кокосовых орехов. Кокосы служили буйками, к которым была привязана небольшая сетюшка. Один из рыбаков ловко подцепил сетюшку и вытряхнул в лодку десяток пестрых рыбок. Это была наживка. Пользуясь короткой остановкой, я измерил температуру воды. Мои манипуляции с приборами привлекли внимание рыбаков, они обменивались короткими фразами, наверное, гадая, что я делаю. «Я — ученый», — попробовал объяснить я. Они, конечно же, ничего не поняли, но мне было очень приятно так себя называть. Когда и перед кем еще представится такая возможность? Несколько пестрых рыбок отправились обратно за борт, насаженные на крючки, однако парус поднимать не спешили. Хосе встал в лодке в полный рост, опустил голову на грудь, я услышал монотонное гудение, в котором было не разобрать ни звука. Хосе приложил ладони к лицу и сделал жест, словно выплеснул что-то в сторону океана. Гудение прекратилось, Хосе продолжал стоять без движения — мне показалось, что он вслушивается, словно ждет ответа. Рыбаки застыли на своих местах, затаив дыхание. И я последовал их примеру. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском волн и поскрипыванием старых досок лодки. Так продолжалось довольно долго, и вдруг я услышал! Это был не плеск и не скрип, это походило на звук трубы, очень далекий. Я вскинулся и встретился глазами с деревенским парнем, который сидел ближе всех ко мне. По выражению его глаз я понял, что он тоже услышал. И Хосе услышал. Он спокойно уселся на корме и отдал команду ставить парус. Принимая свежий ветер в левый борт, мы заскользили в сторону открытого моря, туда, откуда донесся звук.
Никто из моих спутников так и не обмолвился словом. На меня они старались не смотреть, возникло даже некоторое чувство неловкости, будто я стал свидетелем чего-то тайного, сокровенного, чего-то такого, куда не допускают чужаков. На их счастье, я не мог задавать вопросы, и им не нужно было ничего объяснять.
А вспомнилось загадочное желтое сияние, которое я видел с борта «Эклиптики» и которое не смогли разглядеть ни Прибылов, ни Фиш, ни реф Валера. Только Войткевич его увидел, да и то непонятно, видел ли. Может, просто поддакнул из простодушия. А вот Хосе, окажись он в ту ночь рядом со мной на «Эклиптике», или любой из этих рыбаков, они бы туман увидели. Я почему-то был в этом совершенно уверен. Не случайно же именно они, перуанские рыбаки дали имя явлению, которое ученые обнаружили лишь века спустя. Вот бы поговорить с ними об Эль-Ниньо! Но как?! На пальцах такое не объяснишь.
